Талаевский курган
К числу выдающихся собственно скифских памятников не только Крыма, но и всего Северного Причерноморья, относится исследованный Н.И. Веселовским в 1891–1892 годах под Симферополем Талаевский курган. Свое название курган получил по фамилии помещицы М.Д. Талаевой, «любезно разрешившей, – как элегантно отмечает в своей публикации А.О. Кашпар, – произвести раскопку значительного кургана… вблизи её экономии» сверхштатному (на тот момент) члену Императорской археологической комиссии и профессору Санкт-Петербургского университета Н.И. Веселовскому.
Обнаруженное погребение Талаевского кургана лишь по некоторым находкам было сразу же отнесено целым рядом скифологов к кругу элитных скифских погребений. Так, В.А. Ильинская и А.И. Тереножкин отнесли этот комплекс к категории погребений «скифской знати». К группе курганов скифской региональной элиты относит этот памятник Ю.В. Болтрик. И.Н. Храпунов считает его могилой скифского вождя, кочевавшего на границе крымской степи и предгорий. К числу самых богатых крымских памятников отнесла это погребение и Т.Н. Троицкая. Впрочем, А.И. Мелюкова охарактеризовала курган как принадлежащий лишь зажиточным скифам.
Талаевский курган располагался на краю куэсты Внешней горной гряды, над долиной р. Салгир, несколько севернее могильника Дорт-Оба. Высота кургана была около 3,2 м. В 1891 году раскопки кургана осуществлялись траншеей шириной в 3,3 м, начатой от южной полы, и были доведены до центра насыпи. У кургана была отмечена крепида из одного ряда крупных камней. В центре на выбросе материкового мергеля из основной могилы лежало куполовидное сооружение из камней диаметром около 5 м и высотой около 1 м. Очевидно, в нем или над ним была найдена амфора, предположительно гераклейская, с клеймом на горле, разбитая в ходе раскопок.
Судя по этим данным, курган можно уверенно охарактеризовать как сооружение скифского времени. Основное погребальное сооружение представляло собой вырытую в материке прямоугольную могилу с каменной обкладкой стен, ориентированную с запада на восток. Ее размеры 3,9х1,78 м, глубина 2,1 м. Кладка стен была однослойной, аккуратной и покрытой белой известковой смазкой - раствором мергеля, обладающим вязкостью. Бревенчатое перекрытие подгнило и провалилось в могилу вместе с лежавшими на нем камнями.
Ближайшей во времени и пространстве аналогией для талаевской гробницы является такая же по конструкции, но несколько меньшая по размеру гробница из кургана Дорт-Оба. В юго-западном углу могилы была сооружена полочка из камней, на которой лежали кости задней части быка и железный нож с костяной рукоятью, типичный для скифских погребений IV в. до н.э.
В трех остальных углах могилы стояли три амфоры. Из них, как первоначально предполагала Т.Н. Троицкая, в коллекции Крымского областного краеведческого музея (ныне Центральный музей Тавриды) сохранилась только одна амфора. Однако относительно недавно С.Ю. Монахов провел ревизию симферопольской коллекции и обнаружил три сосуда, которые предложил связать с талаевским комплексом. Две амфоры ранее не имели привязки к комплексу, но были близки к амфоре из кургана по инвентарным номерам музейного хранения, восходящим к инвентарной книге музея ТУАК. В целом эти сосуды С.Ю. Монахов первоначально отнес к 60-м гг. IV в. до н.э., не исключая при этом возможности их более ранней датировки.
Костяк взрослого человека лежал в вытянутом положении на спине головой на запад. В области поясницы отмечены остатки бронзового пояса на кожаной основе. По мнению Н.И. Веселовского, к поясу относилось и некое бронзовое чешуйчатое украшение. На шейных позвонках лежала золотая гривна с концами, оканчивающимися львиными головками. Под тазовыми костями от правой стороны пояса к левому бедру лежал боевой топорик с деревянной рукоятью, обмотанной золотой лентой, прибитой к рукояти золотыми гвоздиками, из которых был найден только один. У пояса с правой стороны таза лежал каменный оселок, верхняя часть которого была в оправе из золота «с изящным орнаментом, в гнездах которого, как отмечает Н.И. Веселовский, – находилась эмаль».
У левого бедра находился истлевший колчан (горит) с бронзовыми наконечниками стрел. На пальце правой руки находилось золотое спиральное проволочное кольцо, на левой – серебряный перстень со щитком, украшенным золотым полумесяцем. Справа от костяка лежали два железных копья и три дротика, все с подтоками, впрочем, длина копий и дротиков измерена не была. Близ копий и дротиков были найдены три железные ворворки, одна коническая и две полусферические, высотой около 1 см и диаметром около 1,5 см, служившие для затягивания чехлов на наконечниках. Кроме того, в своей публикации Н.И. Веселовский пишет и о наличии здесь неких «железных гаечек для ремней». Вероятно, слово «гаечки» попало в публикацию ошибочно, а фрагменты самих предметов в количестве 5 экземпляров учтены в инвентарной книге Эрмитажа как «скобки железные».
Между стенкой могилы и копьями лежал миниатюрный желтоглиняный кувшинчик (лекиф) и, вероятно, чернолаковый разбитый на мелкие куски сосуд, названный Н.И. Веселовским вазочкой с черной поливой. В коллекциях обоих музеев этот сосуд отсутствует. А.П. Манцевич на реконструкции погребения изобразила его как вазочку на ножке. Однако на рисунке из отчета Н.И. Веселовского это сосуд несколько иной формы, более напоминающий скифос. Таким образом, пока можно лишь утверждать, что это был открытый сосуд. В ногах между амфорами лежал разрушенный рог в серебряной оправе. В юго-западном углу находился бронзовый шлем.
При этом многие предметы отличались сравнительно хорошей сохранностью. Из материалов в фондах Центрального музея Тавриды с Талаевским курганом можно уверенно связать синопскую амфору, однако, как уже отмечалось, по мнению С.Ю. Монахова, в этот же комплекс могли входить и две фасосские амфоры. Фасосские амфоры высотой 69 и 66,5 см отнесены С.Ю. Монаховым к коническо-биконическому типу, серии II– В–2, возникновение которой отнесено ко второй половине 70-х гг. IV в. до н.э. Таким образом, время амфор из Талаевского кургана определяет дату захоронения в пределах конца первой – начала второй четверти IV в. до н.э.
Некоторому деревянному составному предмету, возможно, принадлежали отмеченные выше железные скобы, которые Н.И. Веселовский первоначально отнес к ремням. С внутренней стороны скоб сохранились следы дерева. Возможно, этими скобами крепились деревянные части, например, блюда-подноса, которое не сохранилось.
Ритон из рога благородного оленя длиной 35 см был реставрирован в Эрмитаже. Треугольное устье покрыто серебряной окантовкой шириной 5–7,5 см с растительным декором. Основной мотив декора – это чередование волют с полупальметтами и цветками лотоса. Элементы декора находят аналогии в орнаменте Чертомлыкской амфоры. Место спила одного из отростков рога закрыто роговой пластинкой и закреплено пластинчатым серебряным ободком, прибитым гвоздиками из серебра и железа. Окончание рога, по предположению А.П. Манцевич, могло завершаться серебряным фигурным наконечником, который среди находок отсутствовал. Выемки в верхней части рога, образовавшиеся при его обработке, были закрыты полуовальными роговыми пластинами, закрепленными серебряными и железными гвоздиками. По мнению А.П. Манцевич, ритон был изготовлен во второй четверти IV в. до н.э., вероятно, в Халкидике.
Железная секира-топорик имеет корпус в виде округлого в сечении стержня с длинным молоточковидным обухом на одном конце и раскованным лезвием полукруглой формы – на другом. Общая длина секиры – 17 см, высота лезвия – 4 см. Округлое отверстие для рукояти диаметром 2 см немного смещено от центра ближе к обуху. Деревянная рукоять длиной не более 35 см снаружи была обмотана по спирали плоской золотой лентой шириной 0,8 см. Данную секиру А.И. Мелюкова отнесла к особому варианту скифских топоров-молотов с длинным узким обухом, подчеркнув уникальность ее формы.
Прямых аналогий этой секире пока не известно. Однако, несмотря на свою индивидуальность, талаевская секира-топорик по основным рабочим характеристикам, размеру и общей форме вполне сопоставима с кругом скифских боевых топоров с притупленным обушком. Украшение же деревянных рукоятей скипетров и оружия металлическими лентами в степной полосе Евразии не является чем-то исключительным уже с эпохи бронзы.
Три наконечника железных дротиков имеют длину 45, 40 и более 40 см. Два из них целые с коротким треугольным жалом. Конец третьего наконечника, очевидно, обломан; судя по рисунку копий на плане могилы, это произошло еще до совершения захоронения. Все наконечники относятся к одному типу, характерному для Скифии IV в. до н.э. Наконечники железных копий длиной 46 и 40 см, по А.И. Мелюковой, относятся ко второму отделу остролистных. Для меньшего из них характерно ребро на клинке и кольцевое расширение в основании втулки.
Странно, что среди предметов вооружения отсутствует меч, тем не менее, этот факт документирован как описаниями, так и чертежом могилы. Бронзовые наконечники стрел поступили в Государственный Эрмитаж в количестве 81 экземпляра. После очистки и реставрации сохранилось 64 наконечника различной сохранности. По форме поперечного сечения все стрелы отнесены к отделу трехлопастных наконечников. Все наконечники в основании головки имеют ложки, а в верхней части – гладкий трехгранный боек.
Защитное вооружение было достоверно представлено поясом и шлемом, тип же доспеха, если он существовал, определить не удается. Пластины пояса числом не менее 170 экземпляров имеют прямоугольную в плане и дуговидную в вертикальном сечении форму с закругленными концами высотой 6 см и шириной 0,7–0,8 см. На концах пластин пробиты сквозные отверстия для крепления. Внутренняя поверхность боевого бронзового пояса была обшита кожей, что делало его прочным и удобным для использования. Близкий по конструкции пояс известен в северной гробнице № 1 Гаймановой могилы 365–350 гг. до н.э.
Обрезанный по скифскому образцу античный бронзовый шлем сохранился во фрагментах. Заметно, что вдоль обреза шла линия отверстий для крепления, вероятно, кожаной бармицы, имеющей аналогии, например, на шлеме из крымского кургана Надежда. Судя по сохранившейся целиком передней части, шлем может быть, по определению А.П. Манцевич, либо аттическим, либо халкидским.
Гладкая золотая гривна с львиными головками на концах имеет диаметр 23 см и вес 187 г. Гривна отнесена В.Г. Петренко к типу 2 отдела III, характеризующемуся наконечниками с тисненым изображением львиной головы. По предположению Б.Н. Гракова, роскошные золотые незамкнутые гривны с львиными головками на концах характерны для царских погребений. При этом изготавливались они греческими мастерами.
Оселок сигаровидной формы выточен из камня красноватого цвета, круглого в сечении. Его нижняя часть плавно переходит в конусовидное окончание с закругленным краем. Поверхности гладко отполированы. Верхняя часть камня закрыта ручкой-колпачком из тонкого листового золота. На расстоянии 1,3 см от верхнего края колпачка просверлено горизонтальное отверстие диаметром 0,4 см. Длина оселка – 11,7 см. Диаметр камня в средней и нижней частях – 1,5 см и 0,5 см. Длина колпачка – 3,5 см. Диаметр его верхней части 1,3 см, нижней – 1,6 см. Вес золотого колпачка – 10 г, вес камня – 44,7 г.
Поверхность колпачка украшена декором из накладной золотой проволоки. Верхняя торцовая часть колпачка украшена двенадцатилепестковой розеткой, а его основная орнаментальная композиция состоит из четырех горизонтальных фризов. Фризы разделены горизонтальными поясками жемчужинами и гирляндами. Нижний фриз заполнен пальметочно-лотосным орнаментом. В средней части колпачка расположены два фриза с волютами. Верхний фриз украшен полуовами. Внутренняя площадь этих полуов или «гнезд», по сообщению Н.И. Веселовского, была заполнена эмалью. К настоящему времени, однако, эмаль не сохранилась.
Функциональные качества оселка определяются неоднозначно. Находка оселка возле боевого пояса, к которому он, вероятно, подвешивался, может свидетельствовать о его использовании в качестве точила для предметов вооружения. Однако отсутствие следов заточки на камне позволило исследователям предположить, что подобные оселки скифо-сарматского времени использовались либо как амулет, либо как пробирный камень для определения качества драгоценных металлов в сплавах и изделиях.
Таким образом, погребальный инвентарь составляют драгоценные античные предметы, датируемые рубежом V–IV вв. – первой четвертью IV в. до н.э. Амфоры из комплекса могут быть датированы в пределах 70–60-х гг. IV в., хотя ничто не мешает отнести их исключительно к 70-м гг. ΙV в. до н.э. Все это позволяет датировать погребение временем, близким концу первой – началу второй четверти IV в. до н.э. Престижные золотые предметы Талаевского погребения могут свидетельствовать о высоком социальном статусе погребенного, несомненным символом власти которого, является топорик.
