Некрополь городища Артезиан
Многолетние раскопки некрополя городища Артезиан показывают, что его время его активного использования приходится на один из самых драматичных и интересных периодов развития Боспора ― рубеж нашей эры (I–II вв. н. э.). За время исследовательских работ (1999–2007 гг.) удалось полностью раскопать более 250 погребальных комплексов на площади 3280 м2.
Среди погребальных сооружений преобладают прямоугольные грунтовые могилы с заплечиками для установки перекрытия из одной-четырех каменных плит. Грунтовые могилы с подбоем в целом не характерны для некрополя. Всего открыто 15 таких могил. Еще малочисленнее плитовые гробницы — их найдено всего семь. Детских захоронений в каменных саркофагах обнаружено 14; подкурганных монументальных каменных склепов — восемь; могил с захоронениями собак ― четыре, с захоронениями лошадей — 15. Таким образом, как и на других боспорских могильниках, здесь в целом преобладают грунтовые могилы, прежде всего с каменным перекрытием, а подбойные могилы и земляные склепы малочисленны.
Для памятника характерно трупоположение, случаи кремации не выявлены. Благодаря тому, что раскопки осуществлялись широкими площадями, удалось установить зависимость между плотностью расположения захоронений и социальным статусом умерших. В центральной зоне могильника было выделено несколько участков, отделенных друг от друга дорогами и дренажными каналами. Вполне допустимо, что данная особенность участков связана не столько с хронологией освоения территории могильника, сколько с определенными социальными, религиозными, родовыми и, возможно, этническими различиями в составе населения царской крепости.
Центрами оформления некрополя выступают подкурганные каменные склепы ― захоронения аристократической, наиболее зажиточной и родовитой прослойки населения крепости. Подобное выделение верхушки, погребавшейся особым образом, было знаковым для традиционных обществ. Представления древних о загробном существовании таким образом впитывали в себя социальные реалии, имущественную и, видимо, религиозно-этническую дифференциацию.
Каменные склепы, отличающиеся друг от друга по размерам, ряду конструктивных особенностей и ориентировке, использовались на протяжении длительного времени. Все они имели дромос и прямоугольную в плане погребальную камеру. Конструкция стен склепов и находки клиновидных камней в заполнении предполагают наличие купольного перекрытия высотой от пола камеры не менее 2,2–2,6 м. Вероятно, склепы были перекрыты курганными насыпями, хорошо заметными на поверхности — именно это обусловило их ограбление и частичную выборку их стен еще в античное время.
Склепы выступали сакральной и организационной доминантой некрополя. Это были коллективные усыпальницы, которые не только демонстрировали власть, богатство и доблесть умерших и их еще живых родственников, но и устанавливали определенные правила упорядоченной жизни, где земное и небесное находились в строгом взаимодействии.
Остальные могилы некрополя концентрируются вокруг склепов, образуя своеобразные скопления. Эти группы погребений, возможно, имитировали звездные скопления ― созвездия (конечно не в буквальном, а в ассоциативном смысле). Бóльшая часть погребений некрополя поселения Артезиан ориентирована по осям юг/юго-запад — север/северо-восток, север/северо-запад — юг/юго-восток. При проведении астроархеологического исследования могильника в качестве рабочей гипотезы было выдвинуто предположение, что данная ориентация связана с годовым движением солнца, а именно с его зимним заходом и летним восходом. Однако это предположение не подтвердилось.
Ориентация основной группы погребений в направлении 29,5° к западу от центрального меридиана, скорее всего, была привязана к конкретному астрономическому моменту, а именно к верхней кульминации Сириуса и Близнецов ― созвездий, являющихся символами смерти и возрождения. Иными словами, кульминация этих созвездий в полночь зимнего солнцестояния была необходимым условием для ориентации генеральной оси погребений в указанном направлении, где в тот момент располагался астромифологический комплекс охоты, вероятно ассоциировавшийся с представлениями о божественной охоте после смерти. Эти представления, сформировавшиеся в среде населения Боспора, этническое разнообразие которого, несомненно, повлияло на синкретический характер его культуры, в том числе погребальной, восходят к архаическим космогоническим мифам, истоки которых следует искать в глубокой древности.
Вполне допустимо, что обнаруженные в различных местах некрополя компактные группы могил действительно представляли собой погребальные участки близких родственников или социально-возрастных групп. Нельзя исключать, что здесь также могли хоронить индивидов, принадлежавших к зависимым социальным категориям: домочадцев, слуг или рабов — и не объединенных родством с большинством погребенных.
Наличие разнообразного и богатого инвентаря в одних могилах и отсутствие его в других может свидетельствовать как о социальной, так и о религиозной дифференциации населения городища. В то же время не выявлено отдельных районов могильника, спланированных в зависимости от половозрастных характеристик умерших: особо выделенные зоны для детских, женских и мужских (воинских) захоронений отсутствуют. Демонстрируемое материалами некрополя стремление древних хоронить одновременно или с определенными временными промежутками в одной грунтовой могиле от трех до пяти умерших, свидетельствует об устойчивости, прочности и консерватизме родственных связей, а также является косвенным показателем преобладания малой семьи.
Находки оружия в могилах, боевые прижизненные травмы, выявленные на костяках людей и лошадей, ― яркие свидетельства сложной военной ситуации на пограничной со степью боспорской территории. Однако в целом боевые травмы на костных останках, как показывают исследования антропологов, довольно редки. Преобладают переломы конечностей: рук, ног, реже ― ребер и ключиц. Но понять, когда получены эти травмы ― во время боевых действий или в ходе обычной повседневной деятельности, нельзя. Только в некоторых случаях можно с уверенностью говорить о боевых ранениях.
Присутствие в составе населения крепости воинского контингента, по крайней мере военных поселенцев, часть которых являлась всадниками, не вызывает особых сомнений. Нельзя исключать, что в состав гарнизона входили отдельные воинские подразделения царской армии или наемники. В этой связи не кажутся случайными находки фрагментов терракотовых фигурок вооруженных всадников и надгробной стелы с изображениями кавалеристов: Состибия, сына Диониса, и двух его сыновей ― Дисака и Падафа.
Значительное преобладание в могильнике грунтовых могил с заплечиками и относительно малое количество захоронений других типов могут, на первый взгляд, говорить о довольно однородном характере погребальной церемонии. Но настаивать на этой версии преждевременно, так как периферийные участки некрополя не изучены в достаточной степени. Здесь чаще встречаются погребальные комплексы, которые выпадают из общего контекста захоронений некрополя. Так, в некоторых подбойных могилах выявлены следы погребальных ритуалов, связанных с посмертными манипуляциями с телами умерших, — их черепа были намеренно размозжены. Характер травм указывает на то, что удары по черепу наносились после смерти индивида непосредственно в могиле. Для этого использовался тупой, довольно тяжелый предмет с округлой ударной частью (комель шеста, основание дубины или нечто подобное). Голова разворачивалась вправо, лицом на север или северо-северо-запад.
В не потревоженных грабителями могилах преобладает трупоположение на спине, с вытянутыми вдоль корпуса руками и прямыми ногами. Иногда ноги покойных связывались и/или перекрещивались. Некоторые умершие лежат в позе «адорации» ― на правом боку, с подогнутыми ногами, руки согнуты в локтях, пальцы рук, сложенные «в замок», находятся перед грудью. В погребениях с перезахороненными костями погребальный обряд мог проводиться по обычаю «выставлений», практиковавшемуся степным населением Скифии в VII–VI вв. до н. э. После «выставлений» кости в упакованном виде (в коробах, корзинах, ящиках и т.п.) могли вкладываться в могилы, аналогичные обычным захоронениям, или же их просто присыпали грунтом в неглубоких ямах. При этом они могли лежать в виде компактного скопления. На некрополе городища Артезиан в ограбленных могилах найдены подобные скопления костей, однако во всех случаях, как показывает анализ стратиграфической ситуации, речь идет не о погребальном обряде, а о позднейшем грабительском проникновении.
Детские и взрослые погребения значительно отличаются друг от друга. Первые конструктивно устроены иначе, они находятся почти под дерном, что резко выделяет их среди прочих захоронений некрополя. Детей чаще хоронили в могилах с заплечиками и каменных саркофагах, чем в коллективных усыпальницах. Примечательны набор и качество инвентаря, сопровождающего детские захоронения. Небольшие сосудики для жидкостей ― молока, вина или воды, а также глиняные или стеклянные унгвентарии для благовонного масла ― довольно типичное для них сочетание находок. Не менее характерны и разнообразные украшения, в частности ожерелья (их обязательной составляющей были изделия из египетского фаянса), металлические браслеты и фибулы. Детские захоронения не образовывают компактные группы, а рассредоточены по всей площади могильника.
В нескольких погребениях открыты десятки гипсовых налепов с изображениями круговых розеток, торса Деметры и Коры, головы Медузы-Горгоны, букрания (головы быка, являющегося ипостасью Диониса), головы льва ― возможного символа Кибелы, раскрашенных черной, синей и розовой красками.
Представления военных поселенцев ― жителей городища Артезиан ― о посмертном существовании душ умерших нашли свое отражение в особенностях погребального обряда и наборе погребального инвентаря. Среди инвентаря непотревоженных погребений встречаются наборы посуды, включающие в себя краснолаковые блюда, миски на круговом поддоне с клеймом planta pedis на внутренней поверхности, иногда в обрамлении одного-трех кругов косых насечек, краснолаковые и стеклянные кувшинчики, стеклянные унгвентарии. Для женских погребений типичны наборы бус, бронзовые браслеты, серьги, колечки, остатки благовоний, косметических средств и опиума в деревянных шкатулках, для мужских ― кинжалы, мечи, наконечники стрел, металлические детали одежды и экипировки.
Размещение инвентаря, жертвенной пищи и питья в могилах детей и взрослых достаточно стандартно: в большинстве случаев они лежат в ногах умерших, крайне редко ― около головы. Украшения располагаются в области головы (серьги и иглы-заколки для волос или головного убора), груди и шеи (бусы), на запястьях (браслеты), на пальцах рук (кольца). Были обнаружены и детали одежды ― металлические иглы-заколки для одежды и фибулы, части поясов, пряжки и застежки от ремней на поясе и обуви. Традиционным для античных некрополей первых веков нашей эры являлось то, что во время погребения в могилу умершего клали керамические сосуды с питьем: вином, медом, водой или молоком ― и едой: обычно мясом на косточке или фруктами. Мясную пищу помещали в краснолаковую посуду, гораздо реже — в простую гончарную керамику.
Использование лепной посуды в погребальной практике единично. Она найдена только в детских захоронениях. Важно отметить, что краснолаковую керамику чаще всего употребляли при совершении тризн. Вполне возможно, что краснолаковые кубки, фиалы, тарелки и чаши, намеренно разбивавшиеся на мелкие обломки, привлекали древних красным цветом покрытия ― символом жизни, крови и возрождения. Стоимость такой керамики была, надо полагать, выше, чем простой гончарной или лепной. Но близких и родственников умерших это не останавливало. Создается впечатление, что на совершении тризн и самих погребений не экономили.
Среди прочих захоронений исследованы погребения собак и лошадей, совершенные в овальных ямах неправильной формы. Лошади погребены с железными псалиями и пряжками, входившими в состав уздечного набора и упряжи. Конские захоронения на некрополе Артезиана планиграфически и стратиграфически связаны с наиболее богатыми воинскими погребениями. Они тяготеют, прежде всего, к скоплениям могил около каменных склепов. Впрочем, и на других погребальных памятниках Боспора нередко встречались захоронения лошадей. Как правило, погребалось одно животное. Единственное исключение составляет могила под номером 6/2000 — захоронение трех лошадей, положенных вместе с собакой. Вероятно, в этом опосредованно проявилась «близнечная» культовая традиция.
Необходимо отметить, что исследователи связывали захоронения лошадей и собак с транспортировкой душ умерших в потустороннее пространство, особенно когда их находили на некрополях и в святилищах вместе с целыми человеческими скелетами и фрагментированными останками. Однако в этих интерпретациях нет противоречия, так как мифологическая традиция, связанная с погребениями животных, многослойна и многозначна.
В целом погребальный обряд некрополя Артезиана, сочетающий элементы преимущественно греческого и отчасти варварского происхождения, сходен с обрядами синхронных боспорских могильников, открытых в Крымском Приазовье, например, в районе современных поселков Ново-Отрадное и Золотое. Датированный по инвентарю, основной массив погребений, выявленных на 11 раскопах, относится к периоду I–II вв. н. э., более поздние объекты единичны. Как и многие другие памятники такого типа, некрополь подвергся длительному разграблению. Судя по полученным данным, первое массовое ограбление наиболее значимых погребальных сооружений некрополя произошло после сейсмической катастрофы середины ― второй половины III в. н. э. Возможно, в этот период имела место и смена основного состава населения.
