Стоянка Мурзак-Коба

Летом 1936 г. разведочный отряд Крымской палеолитической экспе­диции, работавший под руководством Е. В. Жирова, получил задание подвергнуть исследованию западную часть Байдарской долины и низовья каньона р. Черной. В результате работы разведочного отряда в 1936 году были открыты новые позднепалеолитические стоянки тарденуазского возраста среди которых — стоянка в гроте Мурзак-коба.

Грот Мурзак-коба расположен на левом берегу р. Черной на высоте 36 м от уровня реки, у входа в ущелье Боклу-дере. Это ущелье является продолжением каньона, берущего свое начало в западной окраине Байдар­ской долины и заканчивающегося вскоре же после выхода реки к с Черноречье. Река Черная, прорываясь между Айтодорской горой и горой Каракуш-кая, делает крутой поворот и направляется в теснину Боклу-дере, имея справа гору Каракуш-кая, слева гору Исар, на восточном склоне которой находится грот Мурзак-коба. Далее, река, совершая ряд крутых поворотов, вытекает на широкую долину, окаймленную известня­ковыми возвышенностями, и у Инкермана впадает в море.

Грот обращен входом на восток, сухой, с почти ровным полом. В стенках грота имеется ряд ниш и глубоких ложбин, распола­гающихся от уровня пола на разной высоте и достигающих в глубину нескольких метров. Спуск от грота к реке крутой, покрытый тонким дер­новым покровом, поросшим кустарником, местами же выступает матери­ковый известняк.

Заложенный исследователями шурф и дополнительные наблюдения показали, что культурные остатки встречены во втором п третьем слоях в гроте. Во втором слое обнаружены археологические объекты, датируемые XIV—XV вв. н. э., т. е. ранним татарским периодом в истории Крыма. Поливная керамика зеленого и коричневого цветов с орнаментом, красная керамика без поливы, каменные плитки, немногочисленные бесформенные кремневые осколки н кости животных составляют основные находки из этого слоя.

Третий слой по своей консистенции и по характеру находок резко отличается от второго слоя. Здесь встречены остатки деятельности чело­века, носящие типичные позднепалеолитические черты. Отсутствие кера­мики, кремневые орудия, насыщенность слоя раковинами улиток дают полную возможность для сближения этого культурного горизонта с иссле­дованными ранее стоянками позднего палеолита в Крыму. Во время закладки разведочного шурфа в этом слое был обнаружен череп человека, примятый камнями. В дальнейшем, в процессе подготовки площадки для извлечения погребения, был обнаружен и второй череп человека.

Таким образом, было установлено, что здесь имеет место двойное погребение. Обстоятельства захоронения, в которых обнаружены оба костяка, не оста­вляют никаких сомнений в том, что они относятся к третьему слою. Учи­тывая всю важность находки, была применена возможно более точная методика как при извлечении костяков, так и в подготовительных рабо­тах. После составления подробной полевой документации вся площадь грота была разбита на участки размером 1 х 1 м. Площадка, охватываю­щая 8 кв м  и, совпадающая с участками 4,5ж, 4,5е, 4,5д и 4,5г на сетке, являлась основным местом производства раскопок.

Уда­ление напластований с места раскопок происходило последовательно по слоям с обязательной предварительной нивелировкой на углах квадра­тов, нанесением на план и нивелировкой верхних и нижних границ зале­гания камней, встречающихся на участках, и фиксацией уровня находок. Для третьего слоя был также использован прием разборки его по горизонтам.

В целях достижения максимальной точности в определении поло­жения костей погребения каждый метровый участок дополнительно разби­вался на 25 квадратов. С помощью такой мелкой сетки, дающей увеличение числа координат для подсчетов, кости наносились на план в масштабе 1 к 5.

В тех частях скелетов, где скученность костей мешала правильной ориентировке их на плане (стопы ног костяка I, ребра, локтевые сочленения костяков I и II), расположения костей наносились на отдельные планшетки с отметками для совмещения их с основным планом. Особое внимание уде­лялось фотографии, способствующей точному воспроизведению общей кар­тины погребения и ряда весьма важных деталей, связанных с ним. На зачищенной поверхности третьего слоя найден лежащий плашмя призматический нуклеус, скребок, несколько других кремневых изделий и масса дробленого ракушника. В процессе расчистки участков второго слоя выяснилось, что в ниж­нем горизонте его прощупывались камни, уходящие своими нижними гра­ницами в толщу третьего слоя. Дальнейшие наблюдения показали, что эти камни прикрывали собой оба костяка, причем число их значительно увеличилось по мере расчистки слоя, прикрывающего горизонт камней, не выходящих во второй слой.

Некоторые камни лежали непосредственно на костях погребения, другие отделялись от костей тонкой прослойкой, почти сплошь состоящей из дробленого ракуш­ника. Положение камней в общем беспорядочное (если не считать дугообразно расположенных камней в головах погребенных), но локализированное у места захоронения. Явных следов могильной ямы не установлено. Оба покойника были погребены на жилой площадке грота и сверху завалены камнями.

Костяк I лежал на спине в вытянутом положении и ориентирован головою на восток. Череп был поврежден при закладке шурфа и лежащим сверху камнем. На руках погребенного отсутствуют средние и ногтевые фаланги мизинцев, что может указывать на преднамеренность ампутации. Костяк II лежал в вытянутом положении и ориентирован головой на восток. Кости хорошей сохранности, но их набор неполный. Он примыкает к первому костяку и, по-видимому, погребен одновременно с ним.

У правой кисти костяка I лежал крупный обломок ребра животного с явными признаками обработки и употребления. Узкий конец его близко подходил к костям кисти и располагался с ними в одном уровне. Возможно использование кости в качестве ножа. У правой малой берцовой кости лежала длинная узкая пластинка, у лучевой кости – кремневая пластинка с боковой ретушью. Также с костяком обнаружены скребок, кремневая трапеция и обломок костяного шила. Рядом со вторым костяком были найдены обломок костяного шила и пластина с выемкой. Все находки, кроме обработанного ребра, очевидно, не были связаны с погребением, так как лежали в беспорядке и на разных уровнях.

Согласно исследованию костяков Е.В. Жирова, второй погребенный был пожилым мужчиной высокого роста (около 180 см) с явно выраженными чертами, присущими кроманьонскому типу. Череп – долихокранный (вытянутый), с сильно развитыми надбровными дугами, с необычайно широким лицом (скуловый диаметр – 147 мм). Костяк I принадлежал молодому субъекту, по-видимому, женщине, антропологические признаки которой также близки к кроманьонскому типу.

Находки третьего слоя были представлены кремневыми изделиями, выполненными из мелового камня серого тона, который происходит из верховьев каньона р. Черной. Типологически инвентарь разнообразен и с технической точки зрения показывает высокую степень овладения приемами изготовления орудий труда. Орудийный комплекс представлен нуклеусами, отбойниками (3 экз.), одним отжимником, большим количеством пластинок с боковой ретушью и пластинками с выемками, резцами на пластинах, скребками, наконечниками стрел (2 экз.), проколками.

Кроме того, были зафиксированы костяные изделия, такие как костяной наконечник гарпуна, обломок гарпуна из кости рога, обработанный обломок ребра с явным простым орнаментом, два фрагмента наконечников метательных орудий и другие.

Датировка инвентаря, а также и погребения из третьего слоя Мурзак-кобы может быть произведена на основе сопоставления с материалами других стоянок. Это могут быть другие стоянки пещерных поселений типа Шан-Коба. Одной из их особенностей является наличие многочисленный остатков раковин улиток Helix vulgaris. Остатки таких улиток фиксируются и на Мурзак-кобе. Они указывают на начальную стадию голоцена, когда этот пригодный для употребления в пищу моллюск получает широкое распространение в Южной Европе от Испании и Франции до Крыма. В эту пору исчезают ледниковые явления и наступает теплый и влажный период. Кроме того, сопоставление осуществляется по кремневому инвентарю, мало отличающемуся от находок Шан-Кобы. Это позволяет включить стоянку Мурзак-коба в число памятников тарденуазского времени (VII—IV тыс. до н. э).

Обитавшие в гроте люди, по-видимому, в меньшей степени охотились на млекопитающих, о чем говорит малое число костей таких животных. Преимущественно представлены останки рыб и улиток. О важной роли собирательства и рыболовства свидетельствует и орудийный комплекс (гарпуны).