Староселье. Стоянка

После открытия палеолитического человека из Киик-Кобы поиски палеоантропов на полуострове продолжились. Однако положительного результата пришлось ждать почти 30 лет. В этом контексте, указывая на важность таких поисков для официальной науки, 27–28 апреля 1949 г. на совещании по проблемам происхождения Homo sapiens в Институте этнографии АН СССР было высказано мнение о возможности открытия в верхнем мустье останков человека более прогрессивного типа по сравнению с находками в Израиле (пещерах Схул и Кебара на горе Кармель). Дальнейшее выявление антропологических останков в Староселье частично подтвердило и эту гипотезу.

 23 августа 1952 г. краеведом и археологом-любителем В.П. Кацуром была локализирована и описана мустьерская стоянка-навес в Староселье. Она расположена на южной окраине Бахчисарая, в балке Канлы-Дере («Кровавое ущелье») – одной из многочисленных узких и коротких балок левого берега речки Чурук-Су. Хоть и велик этот навес, имеющий вид двух сомкнутых ниш (площадь – около 600 кв. м), его не видно с дороги, поскольку он прячется за небольшим поворотом балки. Старосельский навес, обращенный на запад, хорошо защищен стенами ущелья от холодных северных и восточных ветров. Слева от устья балки расположен источник, почти рядом, всего в 200 м протекает речка Чурук-Су. Все эти благоприятные условия, несомненно, были учтены обитавшей здесь первобытной общиной.

В течение следующих лет (1952–1956) памятник комплексно исследовался экспедицией под руководством Александра Александровича Формозова. За 5 лет работ археолог А. А. Формозов исследовал более 250 кв. м площади этой стоянки. В результате было выявлено два культурных слоя, разделенных обвалом известняковых плит. Оба слоя содержали культурные остатки мустьерского времени, заключенные в почти 4-метровой толще щебнистых напластований. Исследователь отмечал, что количество и состав находок в слоях (или «горизонтах») различны. Первый (сверху) оказался сравнительно беден, а материал его был рассредоточен по всей площади навеса; материал второго весьма обильный, в определенных местах образовывал целые скопления. Кроме костей животных и кремневых изделий в обоих горизонтах зафиксированы остатки размытых кострищ в виде так называемых зольных пятен. В первом горизонте таких «пятен» обнаружено два, во втором – тринадцать.

Значительная часть орудий, добытых при раскопках, изготовлена из черного кремня, который всегда был у старосельцев под рукой. Есть, однако, орудия – и их немало – из значительно лучшего по качеству кремня серых оттенков. Последний и теперь в виде естественных кремневых россыпей встречается в 7 км к востоку от Староселья – в районе села Прохладное (б. Мангуш). А около 5% всей кремневой коллекции приходится на кремень табачно-желтого цвета, месторождения которого известны в галечниках реки Кача.

Наряду с разнообразными типами нуклеусов (первичных заготовок), на стоянке выявлено 734 орудия, в том числе 87 с двусторонней обработкой. Наиболее многочисленной группой орудий (до 70%) являются скребла и скребла-ножи. Немало и остроконечников разных типов – односторонних и двусторонних, симметричных, асимметричных («клювовидных»). Обращают на себя внимание двусторонне обработанные листовидные – односторонней обработки. В небольшом количестве обнаружены резцы, скребки, отщепы с подтеской на брюшке.

При просмотре костей животных удалось выявить более 200 со следами работы. Это кости с повреждениями, нанесенными при разделке туш животных, и многочисленные «наковаленки».

24 сентября 1953 г. последним в шурфе, заложенном в центре южной ниши на глубине 70–90 см, было найдено захоронение ребенка. Скелет длиной 82 см занимал юго-восточную сторону метрового квадрата, находясь поперек продольной оси навеса, черепом в сторону балки (на запад), в вытянутом положении. Следует подчеркнуть, что в отличие от сохранности останков киик-кобинского палеоантропа, на Староселье присутствовал полный набор костей, а их размещение оказалось анатомически правильным. Лучше всего сохранились фрагменты раздавленного черепа, шейные, грудные, поясничные позвонки, хуже – кости ног. Правая рука была согнута в локте и положена на таз; кости левой, за исключением четырех фаланг кисти, также покоились на тазе, однако практически не сохранились.

Для изучения находки на стоянку прибыла комиссия в составе известных антропологов Якова Яковлевича Рогинского (председатель), Сергея Николаевича Замятнина, Михаила Михайловича Герасимова. Последний ювелирно провел сложную работу по извлечению скелета монолитом и реставрации черепа. После подробного обследования и интерпретаций комиссия пришла к следующим выводам: об отсутствии следов нарушения слоя впускной ямы с поверхности; о возрасте похороненного ребенка в пределах от 1,5 до 3 лет (по данным Я.Я. Рогинского – 1 год 6 месяцев); о принадлежности данного объекта к типу древнего человека, который интегрировал черты неандертальца и кроманьонца с преобладанием последних.

На почве последнего заключения зародилась многолетняя полемика. В 1950-е шли острые дискуссии по вопросу о происхождении неоантропа, который повсеместно в верхнем палеолите вытесняет неандертальца и становится доминирующим представителем рода Homo. Вместе с тем, сказать точно, появился ли человек современного типа независимо от его предшественника неандертальца в каком-то отдельном регионе, или в различных регионах существовали переходные стадии от неандертальца к неоантропу на тот момент было достаточно сложно. Находка в Староселье и являлась по мнению ряда исследователей ярким примером такой переходной стадии ввиду ряда признаков, присущих обоим видам, и объединенным в одном индивиде.

По мнению Комиссии, археологические данные позволяли со значительной вероятностью отнести костные останки человека из Староселья к верхне-мустьерской эпохе. При этом в антропологическом отношении найденный скелет имел ряд примитивных черт, что существенно отличало его от современных людей того же возраста. В дальнейшем члены Комиссии посчитали необходимым проведение сравнительных анализов костей человека и костей животных из пещеры Староселье методом точных наук (фторовый, прокаливание, карбон 14 и т.д.), а также тотальное исследование пещеры Староселье на предмет возможного выявления новых палеоантропологических находок.

 С официальными выводами согласилось большинство специалистов в области антропологии, археологии и истории на совместном заседании Ученых советов Института этнографии, Института истории материальной культуры АН СССР и Института антропологии МГУ. В то же время вокруг памятника не угасала научная дискуссия. Например, С.Н. Замятнин обратил внимание на вытянутое положение скелета, в то время как обычно все неандертальцы обычно обнаруживались в определенной степени в скорченном положении. Многие исследователи выразили сомнение не только в существовании погребального обряда в эпоху мустье, а даже в умышленном захоронении неандертальцев. Однако находка почти полного скелета ребенка свидетельствовала, что тело было намеренно похороненным, а не брошенным на площадке мустьерского поселения. М.М. Герасимов и А.А. Формозов по этому поводу заняли нейтральную позицию, указывая, что в Староселье яму для умершего не выкапывали, а тело ребенка было просто прикрыто землей, собранной рядом.

Отметим, что вопрос о структуре и организации мустьерских захоронений является проблематичным и в наше время. При этом современные научные данные все чаще подтверждают гипотезу, что среди неандертальцев существовали определенные способы и ритуалы захоронения. Речь идет о примитивных погребальных обрядах, а, следовательно, и соответствующих представления о физической смерти. Нетрадиционной оказалась ориентация захоронения в Староселье. А.А. Формозов, проведя сравнение с захоронениями во Франции и Палестине, пришел к выводу о закономерности в положении мустьерских погребений: голова – на восток или запад по принципу антитезы, хорошо известной для аналогичных памятников более позднего времени.

Однако по-настоящему дискуссионной стала антропологическая характеристика находки. Так, Михаил Антонович Гремяцкий, Михаил Федорович Нестурх, Татьяна Александровна Трофимова, Всеволод Петрович Якимов поддержали официальную оценку старосельской находки Я.Я. Рогинского. М.А. Гремяцкий отметил, что к числу неандертальских признаков черепа нужно добавить также отсутствие лобовых и слабое развитие теменных бугров. М.Ф. Нестурх и Т.А. Трофимова указывали, что примитивные черты могут быть слабо выраженными как раз в детском возрасте. Поэтому взрослые обитатели стоянки вполне могли иметь большее количество неандертальских признаков.

Французский анатом и антрополог Анри Валуа, автор фундаментального исследования «Палеонтология и происхождение человека» (1950), имел возможность посетить Москву и осмотреть старосельский череп. По мнению специалиста, на черепе присутствовали другие примитивные признаки, которые не указывались в предыдущих публикациях (например, шиньонообразный валик в затылочной части черепа). Французский исследователь также отметил, что мустьерские черепа Западной Европы и Палестины очень близки старосельському. Предпринимались попытки интерпретации черепа первобытного ребенка из Староселья на широком социокультурном фоне. В частности, немецкий антрополог Г. Бах видел в находке подтверждение теории существования в мустьерскую эпоху двух линий развития человека. С одной стороны, неандертальцев, с другой – предков человека современного вида (Homo Praesapiens). Пытаясь обосновать параллельное существование этих форм, Г. Бах интегрировал человека из Староселья к наиболее поздней группе линии Praesapiens. Первооткрыватель «старосельского мальчика» А.А. Формозов указывал, что такая находка является первой на территории СССР, поэтому ее следует воспринимать достаточно осторожно. При этом ученый соглашался, что между неандертальцем и современным человеком довольно проблематично выработать завершенный эволюционный ряд.

В конце ХХ в. в процессе консервационно-охранных работ и повторных раскопок в Староселье были найдены останки людей, захороненных там в конце XVIII в. Таким образом, вполне возможно, что при обрушении навеса кости человека современного типа перемешались с останками маленького неандертальца и в дальнейшем были «неправильно собраны»... Возникала своеобразная повторная история с пилтдаунским человеком 1912 г. Тогда в графстве Сассекс Чарльзом Доусоном были обнаружены останки, которые сочетали в себе черты обезьяны (челюсть) и человека (верхняя часть черепа). На проверку в 1954 г. находка оказалась хитрой подделкой, которая вводила в заблуждение не одно поколение ученых.

 В 1997 г. исследователи Мюнхенского университета проанализировали ДНК останков первого неандертальца, найденного еще в 1856 г. После сравнения древней ДНК с таким же фрагментом из клетки современного человека выяснилось, что неандертальцы не были предками современного человека. Существовала еще одна проблема. Ученые изучили так называемую митохондриальную часть ДНК. Каждая макромолекула митохондрии, которую еще называют электростанцией клетки, вмещала 35 генов, переданных потомству только от матери, без влияния родительской генетического материала. То есть неандерталец вполне мог быть отцом кроманьонца при условии, что его матерью была женщина, имевшая генетический код, который не встречается на нашей планете.

Значение Старосельской стоянки и палеоантропологических находок на ее территории являются уникальными и полиаспектными. Это, во-первых, попытки доказательства теории сосуществования кроманьонцев и неандертальцев. Во-вторых, утверждение положения, что неандертальцы – закономерная стадия в развитии человека современного вида (теория Ч. Дарвина). В-третьих, решение вопроса о появлении в позднемустьерское время отдельных приемов обработки кремня, что предвещало позднюю технику выработки орудий. В-четвертых, подтверждение положения о возникновении родовой организации на рубеже мустье и позднего палеолита. В-пятых, обоснование наличия обряда погребения в эпоху мустье.