Каменные изваяния обнаруживают на памятниках поздних скифов в Юго-Западном, Северо-Западном и Центральном Крыму. В разное время к этому типу находок обращались И.П. Бларамберг, В.П. Бабенчиков, П.Н. Шульц, О.Д. Дашевская, Э.И. Соломоник, Е.А. Попова, В.C. Драчук и М.Я. Чореф. 
Особое место в изучении памятников этого рода принадлежит Н. А. Богдановой, опубликовавшей целую группу надгробных изваяний из раскопок Заветнинского могильника. В настоящее время известно около ста позднескифских надгробий первых веков нашей эры. Большая часть изваяний найдена на некрополях Усть-Альмы, Брянское, Скалистое, Краснозорье; на городище у с. Вилино и в г. Бахчисарае. Находки из Центрального Крыма представлены фрагментом антропоморфной стелы из Битакского могильника и двумя изваяниями, найденными на городище Неаполь скифский. Коллекция известных скульптур значительным образом пополнилась в результате раскопок на некрополе Киль-Дере осенью 2020 - зимой 2021 гг.
А.А. Волошинов предложил по визуальным признакам разделить такие находки на пять групп: 1) антропоморфные стелы с выделенной головой и плечами, без изображений; 2) стелы с изображением контура человеческого лица — личины; 3) изваяния с выделенными чертами лица или контурами рук; 4) статуарный рельеф; 5) плиты с выделенным фронтоном или подтреугольной формы выступом. Так, к первой группе относится фрагмент стелы, найденный на могильнике Озерное II. Антропоморфная стела изготовлена из местного известняка. Сохранившаяся верхняя часть представляет собой плоскую плиту прямоугольного в плане сечения с выделенной головой, имеющей округлую форму. От головы без проработки шеи отходят короткие плечи. Нижняя часть памятника была утрачена в древности.
Неизвестно, как именно использовались эти изваяния. Возможно, они не были связаны с погребальным обрядом и имели культовое назначение. Некоторые стелы через какое-то время могли употребить, например, в качестве закладной плиты. Так это произошло по какой-то причине с изваянием, найденным в восточной части Усть-Альминского некрополя в 1993 г. Памятник явно вторичного использования был зафиксирован в качестве одной из плит заклада подбойной могилы № 333. Высота — 0,51 м, ширина 0,2 м, толщина 0,09-0,12 м. Еще одна стела происходит из поселения у с. Вилино, она находилась к западу от цоколя сырцово-каменной стены постройки эллинистического времени, в более поздней кладке. В верхней половине изваяния подтеской выделена голова и короткая шея, переходящая в туловище трапециевидной формы. В нижней части расположен шип для установки в каменное основание-базу. Неглубокими канавками переданы черты лица: прямой горизонтальной — брови или надбровные дуги, а также рот; глаза и нос — двумя спиралевидными, расположенными горизонтально с небольшим наклоном; ноздри П-образной линией, опущенной концами вниз. В верхней половине туловища изображен крупный тамгообразный знак. Впрочем, это могут быть и контуры рук. Аналогичной по форме является стела, найденная на городище Кермен-Кыр, а подобную трактовку лица можно увидеть на памятнике из с. Заветное. Вилинское изваяние датируют временем не ранее II в. до н.э, а учитывая наличие на этом памятнике культурного слоя I—II вв. н. э., скорее первыми веками н.э.
Коллекция антропоморфных стел и рельефов из раскопок городища Алма-Кермен и Заветнинского могильника является одним из крупнейших собраний скульптуры с территории варварских городищ и некрополей Крыма. Отсюда происходят коллекция из 12 стел, найденных исключительно в процессе археологических раскопок, что существенно повышает ее значение. Однако, как и на других варварских некрополях этого региона, ни одно надгробное изваяние не было найдено in situ. Это обстоятельство не позволяет установить точную дату памятников, но благодаря изображенным атрибутам, имеющимся аналогиям и археологическому контексту, основную часть памятников следует отнести к I – III вв. н. э. Мраморные рельефы (№№ 11, 13), вероятнее всего, были доставлены на городище в готовом виде. К большому сожалению, из-за фрагментарности они не дают четкого представления об изображенных сюжетах. Но даже в такой сохранности они имеют большое значение, поскольку являются еще одним из свидетельств присутствия на Алма-Кермене воинов XI Клавдиева легиона. Косвенным подтверждением римского присутствия являются стопы статуи (№№ 14, 15).
Ряд заветнинских изваяний (№№ 1–10) имеет особое значение для изучения варварской скульптуры. Широкую известность приобрели стелы №№ 1–4, представляющие особый интерес для исследователей. Все они выполнены из мшанкового известняка, месторождения которого имеются вблизи с. Заветное. Исходя из особенностей обработки и морфологии, а также высокого качества камня можно предположить, что для изготовления памятников скульптуры использовались заготовки, добываемые в специальных каменоломнях. Характер обработки указывает на существование определенного набора инструментов. В частности, заметны следы шпунта и скарпели с шириной лезвия около 2,5–3 см. Заметны также следы разметки изображения и абразивной обработки (заглаживания царапин и следов подтески). Для создания сюжета использовались различные виды резьбы: горельефная, барельефная, плоскостная. Лицевая, а иногда и боковые поверхности, зашлифовывались.
Безусловно примечательной является находка в 1995 г. стелы на некрополе позднескифского городища у с. Краснозорье. Изваяние обнаружено в отвале одной из ограбленных могил. Его высота составляет 0,82 м, наибольшая ширина — 0,26 м, толщина — 0,08-0,14 м. Антропоморфное надгробие — в виде известняковой плиты неопределенной формы. Основным элементом скульптуры является тщательно проработанное барельефное изображение мужского лица в верхней ее части. 
Лоб низкий, глаза поставлены довольно близко и хорошо выделены на общем фоне, нос несколько удлиненный и уплощенный, усы немного свисают книзу, губы плотно поджаты, отчетливо выделенная борода имеет клиновидную форму. Рельефный валик, обрамляющий голову и относительно высоко поднятый над лицом, скорее всего, изображает видимую часть головного убора. Возможно, еще одной деталью одежды (воротом рубахи или кафтана) является клиновидная подрубка в средней части стелы. Единственный признак обработки тыльной стороны — небольшая подтеска центральной части и короткая вырубка в нижней части плиты. В литературе этой стеле прямых аналогий нет. Яркая индивидуальность этого изваяния позволяет допускать его возможную связь с традициями херсонесской надгробной скульптуры римского времени. Памятник может быть датирован I—II веками н.э.
Е.А. Попова называет позднескифские изваяния первых вков нашей эры лишь «отголосками традиций более раннего искусства». Такие памятники обнаруживают связь с ранней сарматской скульптурой, напоминающей «скифские каменные бабы», но являющейся при этом более схематичной. На ней грубо моделировалась только голова и туловище, а детали костюма не отмечались. Это, а также наличие на некоторых стелах тамгообразных знаков, позмолило многим исследователям связать антропоморфные стелы с сарматским влиянием. П.Н. Шульц считал, что антропоморфные стелы с шипами устанавливались на грунтовых некрополях в предгорьях и были порождены оседлой жизнью, а стелы без шипов преобладали в степях и ставились на курганах. По мнению Т.Н. Высотской, поздние скифы не ставили изваяний на грунтовых могилах, а если это и происходило, то из-за желания «скифов, живших в сарматской среде, возвеличить авторитет соплеменников, запечатлевая их в образе героизированного умершего». Она также предполагает, что надгробные памятники на некрополях крупных поселений и городов устанавливались реже, чем на периферии, связывая такое положение с сильной сарматизацией мелких поселений.
Установка надгробных памятников в Юго-Западном Крыму имела место практически на каждом ныне известном позднескифском могильнике. Причем, наибольшее количество изваяний найдено на крупнейших из них (Усть-Альминское, Алма-Кермен, Краснозорье). Исключением является долина р. Бельбек, где обнаружена только одна база. Памятник варварского облика происходит из могильника у совхоза №10 в Инкерманской долине. Неясно, чем была вызвана установка стел. Их количество на памятниках неравномерно. Так, на некрополе Усть-Альмы при изученных, более чем 1300 погребениях, известны не более десятка стел. В то же время над большинством погребений Танковского могильника, в изголовье, и в одном случае — в ногах погребенного, непосредственно на плитах перекрытия, устанавливались стелообразные камни высотой 0,6-0,7 м. При этом на 0,2-0,3 м они возвышались над древней поверхностью. На многих позднескифских некрополях могилы отличались просто вертикально стоящими плитами, вымостками или группами камней. Для отметок иногда использовались фрагменты надгробий, как, например, стела № 6 Заветнинского могильника, которая была вертикально вкопана в изголовье погребения. Одна из могил Краснозоринского некрополя была отмечена фрагментом стелы, вкопанной вниз головой. Зачастую эти памятники использовались в конструкциях погребальных сооружений как строительный материал, к примеру, Усть-Альминские стелы, найденные в 1993 и 1997 гг., и фрагмент надгробия из Битакского могильника.
На первый взгляд, такое использование является неуважением к предкам. С другой стороны, возможно, это продолжение древней скифской традиции «захоронения» изваяний. Так, преднамеренно захороненные стелы IV века до н.э. были найдены в Ставропольском крае. Возможно, отголоском еще одного древнего обычая, является обезглавливание стел. По мнению П.Н. Шульца, оно происходило в половецкое время. Этому противоречит Краснозоринская стела, обезглавленная в древности и тогда же вкопанная вниз «головой» в качестве отметки над могилой. Отчасти это может быть доказательством того, что в первые века н.э. существовал так называемый срок действия изваяний, подобно сроку ранних памятников.
Вероятно, в традиции установки надгробий, немаловажную роль играл территориальный или региональный аспект. В Юго-Западном Крыму более популярны были антропоморфные стелы, менее — рельефы, а еще менее — статуарные рельефы; напротив, в Северо-Западном и Центральном наибольшее распространение получают именно рельефы, а антропоморфные стелы составляют меньшинство. Такую разницу можно было бы объяснить либо различным этническим составом этих регионов, либо различной степенью влияния боспорской скульптуры на традиции варваров. Оно выразилось не только в появлении многоярусных рельефов, антропоморфных стел «боспорского типа» и заимствовании сюжетов, но, вероятно, в полихромном характере некоторых памятников и, несомненно, в появлении на них греческих надписей.
Традиция установки надгробных памятников в Малой Скифии, судя по всему, получает свое наибольшее распространение в I—II вв. н.э. и к III—IV вв., вместе с притоком нового населения, постепенно затухает. Все исследователи, касавшиеся этой проблемы, преддлагали свои схемы группировки или классификации антропоморфных памятников. П.Н. Шульц разделил памятники этого времени на стелы с шипами (порожденные оседлой жизнью) и без шипов (степные), не содержащие признаков античного влияния. B.C. Драчук, говоря о памятниках, принадлежащих, по его мнению, сарматам, дает описание двух видов стел: изготовленных из естественных камней антропоморфного облика и представляющие собой схематически выполненную верхнюю часть человеческой фигуры с едва намеченными головой и плечами. Е.А. Попова выделяет изваяния, в которых заметна генетическая связь со скифскими IV—III вв. до н.э.; памятники со скифской традицией, но с сильным греческим влиянием; надгробия характерной для Боспо- ра формы и примитивные антропоморфные изваяния. Э.И. Соломоник различает два типа — с рельефным или прорезанным изображением человека, и в форме более примитивных памятников. О.Д. Дашевская делит надгробные антропоморфные памятники на каменные бабы (стела № 3 Заветнинского могильника) и стелы, среди которых различает изваяния в виде фигур с оружием, атрибутами, без ног; стелы с примитивными фигурами; примитивные изваяния с сарматскими знаками. Каждая из таких классификаций может быть правильной в зависимости от того, какие признаки, по мнению автора, считаются существенными, а какие нет
