Волчий грот
Первой среднепалеолитической стоянкой, открытой на территории России и Восточной Европы, являлся Волчий грот (Барю-Тешик), расположенный в 12 км к востоку от Симферополя в скале известняка над долиной реки Бештерек. Как памятник первобытной истории, Волчий грот был открыт в 1879 году в ходе исследований слушателя естественного отделения физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета К.С. Мережковского.
Первооткрыватель собрал небольшую коллекцию кремневых изделий, систематизировал остеологические материалы, выделив в списке палеофауны стоянки такие виды, как благородный олень, косуля, сайга, дикая лошадь, мамонт, барсук. Свои выводы и предположения К.С. Мережковский обобщил на страницах «Отчета о предварительных исследованиях каменного века в Крыму», изданного в 1880 году.
На примере Волчьего грота К.С. Мережковский предложил последовательный алгоритм описания первобытных памятников, расположенных в горных навесах и гротах, включающий следующие компоненты: геология и происхождение пещеры (карстование или обрушение); параметры и физико-географические характеристики памятника (сухая или влажная пещера, с широким или узким входом); стратиграфическая информация с характеристикой найденных артефактов и органического материала (остеологических остатков), с выводами относительно индустрии и хозяйственной деятельности первобытного человека, проживавшего на территории памятника, по культурным слоям; обобщающие положения (список культурных слоев, периодизация обитания первобытного человека на стоянке, общее количество и классификация найденных в процессе исследования каменных орудий); характеристика и иллюстрирование собранной коллекции.
К.С. Мережковский обосновывал принцип проведения раскопок стоянки малыми квадратами послойно, оставляя между ними узкие контрольные перемычки. Также по результатам изучения Волчьего грота ученым было сформулировано предположение о возможности установления абсолютного возраста пещерных отложений путем измерения осыпавшегося со свода щебня, накопленного в верхнем слое. Другими словами, отложенного за весь исторический период. Считая целесообразной организацию дальнейшего изучения первобытной истории полуострова, отмечая значение Крыма для отечественной истории в целом, К.С. Мережковский указывал:
«Невзирая на то, что раскопки стоят достаточно дорого, их надо непременно осуществлять; я убежден, что результаты, бесспорно, вознаградят за весь труд и расходы с этой деятельностью».
К сожалению, скромный археологический материал, собранный в Волчьем гроте, со временем был утерян. Остался неопубликованным план памятника и схемы его раскопок. Много позднее, в 1920-х годах, другим археологом С.Н. Замятниным были обнаружены несколько таблиц, подготовленных К.С. Мережковским для монографии по первобытной истории Крыма. Таким образом, мустьерская датировка стоянки происходила преимущественно по двум типичным кремневым орудиям, найденным в гроте в 1879–1880 годах.
Первое представляло собой небольшое ручное рубило с двусторонней обработкой, второе – являлось ручным остроконечником, изготовленным из плоского кремневого отщепа. Датировка Волчьего грота была подтверждена антропологом, создателем классификации каменного века Г. де Мортилье. В монографии «Prehistorique», переизданной на русском языке под названием: «Доисторическая жизнь: Происхождение и древность человека», ученый не только опубликовал одно из найденных К.С. Мережковским кремневых орудий, но и отметил то, что Волчий грот можно считать первым мустьерским памятником Восточной Европы.
В 1924 году экспедиция под руководством Г.А. Бонч-Осмоловского и Н.Л. Эрнста провела повторные раскопки памятника. Незначительные и невыразительные кремни, обнаруженные в процессе исследования, стали основанием для определения Волчьего грота как полноценно изученного памятника региона. Вместе с тем, с одной стороны, статус Волчьего грота в истории отечественного палеолитоведения и отсутствие опубликованных материалов, характеризующих условия его стратиграфии, – с другой, способствовали тому, что в 1937 году сотрудником Крымской палеоантропологической экспедиции Б.И. Татариновым было осуществлено дополнительное обследование стоянки со съемкой ее плана и детальной фотофиксацией. Выявленные археологом значительные размеры грота актуализировали необходимость продолжения его изучения.
В 1938–1940 годах сотрудники Крымской экспедиции Института антропологии МГУ под руководством О.Н. Бадера и при участии работников Центрального музея Крымской АССР произвели контрольные раскопки Волчьего грота и прилегающей к нему территории. Результаты исследований были проанализированы и обобщены в серии публикаций, вышедших в период 1939–1941 годов. На этот раз было установлено, что Волчий грот по природным и климатическим условиям не являлся местом постоянного пребывания первобытного человека (как это считал К.С. Мережковский).
Перед входом в грот была обследована обширная скалистая впадина, заполненная культурными отложениями мощностью до 1.75 метра и включающая как образцы кремневой индустрии, так и костные остатки. Исследование остеологических материалов позволило О.Н. Бадеру уточнить список фауны, опубликованный в конце XIX века, добавив к известному перечню пещерную гиену, пещерного медведя, носорога, волка, песца, суслика, росомаху. Кроме этого, ученый объективно указал на начало охотничьей специализации обитателей Волчьего грота (обнаружение значительного количества остатков дикой лошади).
Был найден также засыпанный камнями вход в другой, ранее не замеченный исследователями грот (в процессе дальнейших раскопок оказавшийся нишей). Благоприятные условия расположения последнего, хорошо защищенного, обращенного входом к югу, с наличием аналогичного палеолитического слоя на площадке, обосновывали предположение О.Н. Бадера о присутствии в полости культурных остатков мустьерского времени. Это было подтверждено в процессе дальнейших раскопок. Таким образом, новые исследования, произведенные на площадке перед Волчьим гротом, позволили считать комплекс уже не только первым мустьерским памятником на территории СССР, но и крупнейшим мустьерским местонахождением на данном историческом этапе.
В процессе исследований О.Н. Бадером был актуализирован вопрос о периодизации и культурной принадлежности стоянки. Комплексный анализ кремневой индустрии и остеологических остатков стали основанием отнесения памятника к микокской индустрии, переходной между позднеашельской и мустьерской (около 130–70 тысяч лет до н.э.). Среди первобытных стоянок Крыма, хронологически и культурно подобных Волчьему гроту, О.Н. Бадером были названы Чокурча, Аджи-Коба и верхний слой грота Киик-Коба. В дальнейшем, разрабатывая периодизацию крымского мустье, к поздним мустьерским стоянкам Крыма О.Н. Бадер отнес Шайтан-Кобу и Чагарак-Кобу.
Основаниями указанной хронологической локализации явились следующие маркеры: состав фауны, не представленный арктическими видами, но и не позволяющий отнести ее представителей к теплому дорисскому времени; превалирование мустьерских форм орудий и мустьерской техники их изготовления; развитая техника обработки кости и наличие в инвентаре костяных орудий. В перспективе археолог указывал на целесообразность проведения детализированных исследований открытой у Волчьего грота площадки с целью уточнения как конкретных вопросов датировки палеолитических стоянок Крыма, в том числе возраста неандертальца, обнаруженного Г.А. Бонч-Осмоловским в 1924 году в гроте Киик-Коба, так и для изучения общей картины первобытного прошлого всего Крымского региона.
В 1939 году по поручению и на средства Института антропологии МГУ исследования мустьерской стоянки были продолжены. На этот раз О.Н. Бадер тщательно изучил всю площадь грота до его скального основания, вновь подтвердив предположение, что жизнь первобытного человека протекала не под навесом, а на площадке перед ним. Изучение последней привело к новому археологическому открытию: обнаружению искусственно созданной конструкции. Так, естественный каменистый вал, протянувшийся параллельно скалистой стене площадки и защищающий ее от речной долины, по мнению О.Н. Бадера, в свое время мог быть увеличен путем нагромождения камней на его гребень, а сама площадка закрыта несложным сооружением-заслоном из древесных ветвей, в том числе навесом в центральной ее части.
По мнению ученого, в этом месте обитатели Волчьего грота (скорее всего, небольшая группа людей), исходя из значительного количества кремневых осколков, и занимались изготовлением орудий. Важным итогом экспедиционных работ 1939– 1940 годов стало также установление полной стратиграфии памятника. На внутреннем участке, то есть в жилище, были выявлены скопления костей животных, преимущественно мамонта, особенно значительные в шестом слое, а также следы очагов в виде костного и древесного угля. Изучение основного мустьерского (седьмого) слоя позволило предположить наличие «мастерской» по обработке кремня, локализированной по скоплениям кремневых орудий и осколков.
В верхнем слое, который О.Н. Бадер датировал поздним палеолитом, встречались единичные кремни. Наиболее богат находками был основной мустьерский слой. Особо археологом были выделены артефакты из верхних «горизонтов» восьмого слоя, которые отличались архаическим обликом и крупными размерами. Во всех трех слоях памятника преобладающими оказались кости мамонта, сайги – в среднем слое, осла – в нижнем и верхнем слое, пещерной гиены – в верхнем.
В итоге Волчий грот был датирован началом эпохи мустье. О такой хронологии свидетельствовала также техника раскалывания кремня, демонстрирующая преемственность между культурой мустье и культурой верхнего палеолита. Кроме того, по мнению О.Н. Бадера, ашельскую датировку не подтверждали геоморфологические данные, указывающие на то, что в ашеле пещеры Волчий грот не существовало. Резюмируя итоги проведенных полевых исследований, О.Н. Бадер акцентировал внимание на том, что многослойный палеолитический памятник – Волчий грот следует рассматривать как особый вариант мустьерской культуры, актуализируя необходимость раскопок на прилегающих к гроту территориях новых, еще нетронутых площадей.
Великая Отечественная война прервала полевые исследования в стране, в том числе и на территории Крыма. Лишь спустя почти 30 лет сын О.Н. Бадера – Николай Оттович Бадер завершил детализированные раскопки Волчьего грота. В 1968 году на площадке перед памятником вновь был заложен раскоп, произведен ряд зондажей на периферии с дальнейшей, уже итоговой, консервацией. На этот раз позднепалеолитический слой обнаружен не был. В верхних ярусах культурных отложений было найдено несколько тонких ножевидных пластинок. Гораздо больше материала снова дал более ранний, мустьерский слой. В числе находок – бивни, конечности, зубы, ребра и челюсти мамонтов, а также десятки орудий – небольших остроконечников и скребел. Количественные и качественные данные в целом подтвердили выводы раскопок 1939– 1940-х годов.
