Жуков Борис Сергеевич

Борис Сергеевич Жуков – российский археолог, этнограф и антрополог, специалист в палеоэтнографии. Б.С. Жуков был выдающимся исследователем, человеком боль­шой, целеустремленной энергии и такого же организаторского таланта. Он стал учителем многих знаменитых археологов, продолжавших его дело. Большую роль в науке сыграли работы ученого по каменному веку Крыма, продолженные московскими и ленинградскими археологами. Искренний патриот, он с воодушевлением отдавался родной науке и, если бы не безвременная кончина, он, без сомнения, был бы одним из крупнейших ученых советской археологической науки.

Б.С. Жуков был учеником и последователем Дмитрия Николаевича Анучина (1843–1923) – географа, антрополога, археолога и этнографа, основоположника московской палеоэтнологической школы, представители которой стремились к синтезу археологии, антропологии, этнографии и естественных наук. Б.С. Жуков рассматривал генезис и развитие древних обществ как последовательную эволюцию преимущественно автохтонных культур, создал периодизацию памятников Волго-Окского междуречья от мезолита до раннего железного века.

Борис Жуков родился 1 декабря 1892 года в Нижнем Новгороде, в семье журналиста. После получения среднего образования в Нижнем Новгороде он поступил в Московский университет и окончил его в 1918 году по кафед­ре антропологии физико-математического факультета, где под руководст­вом академика Д. Н. Анучина приобрел специальность антрополога с уклоном в палеоантропологию и палеоэтнологию (археологию). По окончании уни­верситета он был оставлен Д. Н. Анучиным при кафедре.

С 1918 по 1931 годы Б.С. Жуков, окончив аспирантуру, последовательно занимал должности ассистента, доцента по палеоантропологии при кафедре антро­пологии и одновременно научного сотрудника, ученого секретаря и заместителя директора Научно-исследовательского института антропологии Московского государственного университета.

За это время Б. С. Жуков разработал и осуществил ряд общих и спе­циальных курсов, практикумов и семинаров, но палеоантропологии и палеоэтнологии, построенных на современном уровне, с учетом достижений мировой науки. Одновременно он опубликовал в советских и зарубежных изданиях ряд оригинальных работ, очень рано обеспечивших ему имя видного специалиста в своей области, к голосу которого прислушивались и младшие, и старшие товарищи.

Созданные и проводившиеся им коллоквиумы привлекали специалис­тов из самых различных исследовательских институтов, имеющих отноше­ние к наукам о человеке. Созданная им палеоэтнологическая лаборатория быстро стала методическим центром, куда стремились многие работники периферийных организаций, неизменно находившие в ней необходимую помощь. При ближайшем участии Б. С. Жукова был создан археологиче­ский отдел Московского областного музея краеведения. Ни одно начинание Антропологического института в указанные годы не обходилось без энергичного, инициативного участия Б. С. Жукова, умевшего привлечь к их осуществлению заинтересованные учреждения. Так, тогда был накоплен очень большой палеоантропологический и археологический материал, укрепивший солидную базу для дальнейшего развития науки о че­ловеке.

Оценивая роль Б. С. Жукова в советской археологической науке, нуж­но прежде всего сказать, что он был ярким представителем анучинской школы. Как известно, Д. Н. Анучин стал одним из основоположни­ков этнографии в России, много занимался археологией и внес в эти нау­ки, тогда в основном любительские, точность научного метода. Он пропа­гандировал у нас достижения мировой науки, ратовал за разрушение националистических перегородок в науке о человеке, боролся за установ­ление на археологических материалах единообразия автохтонного куль­турного развития человечества, выступал против огульного применения теории заимствований. В своих программных и археологических работах Д. Н. Анучин всегда настаивал на необходимости сравнительно-историче­ского изучения вещественных памятников в свете археологии, этнографии и письменной истории и разъяснял большое значение антропологии для истории. В этом отношении Д. Н. Анучин был подлинным основополож­ником современной археологической науки, не замыкающейся в себе, не проводящей резких граней между вещественными ископаемыми памятни­ками, этнографическими и антропологическими материалами и письмен­ными документами. Б. С. Жуков последовательно проводил в жизнь идеи анучинской школы.

В 1920-х годах это было необходимо, но и не так просто, так как в официальной археологии господствовали более узкие взгляды на науку, якобы способную самостоятельно решать стоящие перед ней задачи. Наиболее ярко сказался аиучинскпй, широко комплексный подход Б. С. Жукова к изучению истории народов СССР в организации и проведе­нии созданной им Антропологической комплексной экспедиции по Цент­рально-Промышленной области. В течение целого ряда лет эта экспеди­ция, в каких бы районах она ни работала, занималась одновременно изу­чением современного антропологического облика населения, этнографиче­ским изучением его культуры, археологическим изучением его прошлой культуры от позднего железного века до палеолита включительно, палео­антропологией, изучением письменной истории и современных языковых диалектов.

Первым крупным опытом в этом направлении явилась Ветлужская эспедицпя (1925—1926 гг.). Первый том трудов Ветлужской экспе­диции, включавший богатейший антропологический этнографический и ар­хеологический материал, был сдан в печать, но после репрессирования Б. С. Жукова типографский набор был рассыпан. Прекратила свое суще­ствование и Антропологическая комплексная экспедиция. Но ширококомплексный подход к изучению человека и его культуры был прочно усвоен многочисленными, воспитанными ею сотрудниками.

С конца 1920-х годов заметно стремление Жукова резко расширить круг своих интересов. В 1927–1928 годах он побывал в Крыму, где изучал стоянки с микролитическим инвентарем на Ай-Петринской яйле: Ат-баш, Балин-кош и Юсуповский бассейн; раскапывал раковинные кучи у Ласпи. Стоянки он считал мезолитическими, тарденуазскими, хотя на Ат-баше нашел днище остродонного глиняного сосуда.

В 1927 году вместе с П.П. Ефименко раскапывал палеолитическую стоянку, выявленную С.С. Деевым у села Супонева под Брянском. Участник экспедиции М.В. Воеводский нашел в соседнем селе Тимоновке другую богатую палеолитическую стоянку. Интересовали Жукова и дольмены на черноморском побережье Кавказа. Он изучал их в 1928 году у Новороссийска и в 1929 году у Геленджика.

Лично Б. С. Жуковым, или под его непосредственным руководством, были исследованы следующие археологические памятники: «Паново Городище» на Ветлуге, Озимёнковская I и II Пен­зенской обл., Николо-Перевоз на р. Дубна (1928, 1929 гг.), Языковская на Верхней Волге (1928—1930 гг.), Сейминский памятник (1922 и 1929 гг.), Мало-Окуловский курганный могильник эпохи бронзы (1927 и 1928 гг.); Мамоновское городище в Москве (1922 и 1923 гг.); ветлужские городища Русенихинское, Одоевское, Чортово, Богородское; славянские курганные могильники под Москвой: Псаревский (1922 г.), Льяловский, Николь­ский, Болхашинский, Бухаровский (1924—1926 гг.); волго-финские мо­гильники: марийский Большепольский (1925 г.) и Одошнурский (1926 г.) на Ветлуге, Перемчалкпнский Лукояновского района (1926 г.), терюханские: Сарлейский (1926 и 1927 гг.) и Кужадонский (1927 г.) Арзамас­ского района, Погибловский в том же районе; древнемокшанские (по р. Мокше): Бутский (1927 г.), Старосогенский, (1927 г.); окско-фин­ский Корниловский в районе Мурома и др. Кроме того, Б. С. Жуков уча­ствовал в раскопках неолитических памятников на Святом озере в Меще­ре и в раскопках мустьерской стоянки Киик-Коба в Крыму.

Очень много внимания Б. С. Жуков уделял методике археологических полевых и лабораторных исследований, стремясь привнести в нее точность естественных наук. В полевой работе он придавал первостепенное значение привлечению геологических палеозоологических, палеоботанических, па­леоклиматологических данных, фиксации стратиграфических разрезов в раскопках, точному подразделению и обработке вещественного материала по слоям, исчерпывающей фиксации бытовых деталей в раскопках и рас­положения материала на площади. В этих целях была разработана целая система карточек различного формата, заказывавшихся в типографии. В камеральной работе использовались различные инструменты (в част­ности, краниографические) для зарисовки профилей керамики, орнамен­та. Он придавал также большое значение статистике.

Борис Сергеевич Жуков одним из первых советских археологов указал на важ­ную роль керамических материалов для изучения этнической истории древнего населения и построил главным образом на керамике несколько обобщающих работ по древнейшей истории Волго-Окского края.

Большое место в работах Б. С. Жукова занимали вопросы культур ка­менного века в Прибалтике и взаимоотношение их с неолитическими куль­турами Центральной России. Этот интерес к Прибалтике определился еще во время изучения Льяловской торфяниковой стоянки, изучение и публи­кация которой может служить также примером комплексного подхода Б. С. Жукова к исследованию археологических памятников.

Немало сил отдал Борис Сергеевич Жуков популяризации науки. Это вырази­лось в многочисленных лекциях и в опубликовании нескольких научно-по­пулярных книг: «Происхождение человека» (выдержала пять изданий), «Первые шахтеры и металлисты», «Древнейшие строители из дерева и камня», «Как люди расселялись по земле» и др.

Борис Сергеевич Жуков не щадил себя. Работая по ночам и систематически недосыпая, он тем не менее неизменно и аккуратно был в назначенное время на кафедре и в институте, свежий и всегда полный новых, интерес­ных мыслей и планов. В 1929 году Б. С. Жуков был в научной командировке в Германии и во Франции. Всё сулило новый взлет в деятельности ученого. Но в 1931 году произошел крах. Жуков был арестован, отправлен в концлагерь, а затем скончался 29 мая 1933 года на Алтае. В истории ареста и гибели Жукова много неясного.

О.Н. Бадер, датировавший арест учителя 1929 годом, прямо связывал это с командировкой во Францию и Германию. Действительно, ученые, которым удалось побывать в 1920-е годы в зарубежных командировках, часто подвергались после этого репрессиям. Среди археологов это произошло с Г.А. Бонч-Осмоловским и Г.И. Боровкой. Впрочем, между командировкой и арестом прошло два года. А.А. Формозов сделал предположение о том, что Б.С. Жуков был арестован по делу музейных работников и умер в ссылке в 1934 году.

Как преподаватель университета, Б. С. Жуков, обладавший широкой эрудицией, отличавшийся простотой в обхождении и вниманием к моло­дежи, легко находил общий язык со студентами и неизменно пользовался их любовью. Преждевременная смерть оборвала короткую, но плодотворную жизнь. Кроме того, он был на редкость интересным в общении человеком, добрым и благожелательным, всегда внимательным, отзывчивым и весе­лым, любителем и знатоком искусства, в особенности театрального, и пре­красным семьянином. Таким он и остался в памяти всех, кто его хорошо знал.