Костяные рогатковидные булавки

Среди аксессуаров костюма, широко распространенных в степной и северокавказской среде эпохи бронзы, периода ямной культуры, особое место занимают костяные (роговые) булавки. Их относили к разным археологическим культурам, выявляя различия в размерах, конструктивных деталях и орнаментальных композициях. Полученные типы затем использовались для хронологических и культурных построений.

Рогатая булавка.pngДействительно, разные типы булавок – рогаток, молоточковидных, посоховидных, стержневидных или гвоздевидных – встречаются во многих культурах. Булавки-рогатки появляются раньше молоточковидных. Среди них самыми ранними считаются булавки с прямым стержнем, украшенным нарезным орнаментом в виде поперечных линий и полос с косой штриховкой. Булавки с геометрическим орнаментом на сигаровидном стержне относятся к самым поздним. Неорнаментированные экземпляры, вероятно, занимают промежуточную хронологическую позицию.

Многие типы этих изделий сосуществовали в едином степном и северокавказском пространстве, что подтверждается как находками булавок разных типов в одних комплексах, так и примерами курганной стратиграфии, когда погребения с одним типом булавок перекрывались захоронениями с другим и наоборот. Дискуссии вокруг булавок связаны с двумя проблемами: к какой культуре/культурам они принадлежали и к какому времени относились, т.е. когда появились, в течение какого времени использовались, каким временем можно датировать разные типы булавок.

В Прикаспии и Нижнем Подонье было найдено самое большое количество костяных и роговых булавок. Как показал кластерный анализ групп погребений эпохи бронзы Калмыкии, а затем и более полное исследование культур эпохи бронзы Прикаспийского региона, в материальной культуре практически всех рассматриваемых культурных групп костяные булавки вместе с другими типами украшений оставались важной частью погребальных наборов довольно длительное время.

костяные булавки вост крыма.pngРадиоуглеродное датирование микрообразцов костяных булавок позволяет пока относить время появления таких булавок в степной среде к самому концу IV тыс. до н.э.: 3200–3100 гг. до н.э. Присутствие рогатых булавок в погребениях разных культур означает, что они могли использоваться сравнительно долгое время и на сравнительно большой территории, а их исчезновение свидетельствует о прекращении их производства и выходе из употребления. Полученные радиоуглеродные даты, возможно, позволяют представить, как булавки использовались, по крайней мере, в степной среде Прикаспия и Нижнего Подонья, связанного не только географически, но и культурно и с Нижним Поволжьем, Северным Кавказом и Крымом.

Крымский полуостров - юго-западная окраина территории распространения костяных рогаток в восточноевропейских степях. На сегодняшний день имеется информация, по крайней мере, о трех комплексах эпохи ранней бронзы с рогатковидными булавками из этого региона: Астанино, Уварово и Владиславовка. Из них опубликовано лишь погребение № 5 у с. Уварово, однако рогатка, именуемая автором «обломком костяного изделия», в публикацию не попала.

рог булавка крым.pngПогребение № 5 кургана 1 у с. Уварово Ленинского района Крымской области является частью большого курганного могильника из четырех курганов, раскопанных Северо-Крымской Экспедицией под руководством А.А. Щепинского в 1975 году. Это впускное захоронение, отнесенное автором раскопок к кеми-обинским, было совершено в грунтовой могильной яме под-прямоугольной формы. Сверху могила была перекрыта каменным закладом из двух плит. На дне были зафиксированы остатки скелета взрослого человека, погребенного на спине, головой на СВВ, с подогнутыми ногами, упавшими влево.

Интересующая нас костяная булавка располагалась около грудной клетки с левой стороны. Вместе с булавкой в земле находились фрагменты мелких медных или бонзовых пронизок. У стенки могилы стоял небольшой лепной сосуд. В заполнении над коленом правой ноги был найден просверленный зуб животного. Сочетание рогатковидной булавки, бронзовых пронизок (или бусин) и подвесок из просверленных зубов животных встречается довольно часто.

Так, сочетание булавки и металлических пронизей отмечено в 8 из 23 известных на сегодняшний день погребальных комплексах восточноевропейских степей. А набор из булавки и подвески из зуба животного (иногда также сопровождающихся металлическими пронизями или бисером) известен в трех случаях. Расположение булавки в районе грудной клетки или возле локтя объясняется исследователями способом их ношения: прикреплением рогатки к одежде в нижней части груди рожками вверх.

панницкое.pngКостяная булавка имела уплощенную форму при длине около 9,8 см. Один из рожков отколот, что затрудняет определение расстояния между ними, а также соотношения этого расстояния с длиной предмета. Уваровская рогатка более всего схожа с булавкой из погребения 1/2 Мингрельского I могильника в Закубанье из раскопок А.Н. Гея и Е.И. Савченко в 1984 году. В то же время уплощенное тело сближает ее с находками из комплекса 4/2 могильника Герасимовка II в Оренбуржье и погребения 6 одиночного кургана Паницкое 6Б в Саратовском Поволжье. Последний комплекс, по интерпретации автора раскопок, относится ко времени репинского горизонта древнеямной культуры.

Еще одна восточнокрымская находка - из захоронения в курганном могильнике у с. Астанино. Характер рогатки с уверенность позволяют отнести данное захоронение к репинскому горизонту ямной культуры. Таким образом, находка рогатковидной булавки оказывается ценной для определения хронологии Уваровского могильника. Кроме того, она сближает рассмотренное погребение с памятниками степного древнеямного мира Восточной Европы, а это, в свою очередь, вновь приводит к вопросу о критериях выделения кеми-обинской культуры и ее соотношении с ямной культурой.

Список литературы
Кияшко В.Я. К вопросу о молоточковидных булавках // Донские древности. Вып. 1. Азов, 1992.
Шишлина Н.И., Ван Дер плихт, Зазовская Э.П. Костяные булавки бронзового века: результаты радиоуглеродного датирования // Российская археология, 2013, № 4, с. 35–44
Мелихова М. А. Погребение с костяной рогатковидной булавкой из Восточного Крыма // Проблемы истории, филологии, культуры. 2012. № 4 (38). С. 59–60.