Роман или Роберт Христианович Лепер родился 23 апреля 1865 года в Санкт-Петербурге. Он был старшим из семи детей (три сына и четыре дочери) в большой лютеранской семье страхового агента Христиана Фёдоровича Лепера (1834 – 1895), обвенчавшегося в июле 1861 года с Александрой Фёдоровной Амбургер (1837 – 1894), дочерью купца и маклера Фридриха Вильгельма Амбургера, пропавшего в Египте, и Софии Констанции Елизаветы Далер. Новорожденного, которому дали имя Роберт-Георг (Robert Georg), крестили 22 августа 1865 года. Дед Романа со стороны отца, Фёдор Христианович Лепер, родился в Гнойене в Мекленбурге 6 октября 1795 года в семье бургомистра Христиана Лепера и Иды-Софии-Шарлотты Древиц, но рано потерял отца и был взят под опеку аптекарем Шлиманом. Решив пойти по стопам опекуна, Фёдор Христианович направился в 1820 году в Дерпт, где выучился в университете на провизора. Правда, осталось неизвестным, трудился ли он по профессии, поскольку в Санкт-Петербурге он был торговым (коммерческим) служащим и позже купцом 2-й гильдии. Став бухгалтером, он в 1835 году подал Прошение в государственный секретариат Финляндии в Санкт-Петербурге о приёме его в финское гражданство с правом приписки и проживания в городе Фридриксгаме. По Высочайшему указу Прошение было удовлетворено 18 апреля 1836 года. До 1849 года, сохранив за собой жильё в северной столице, дед Романа Христиановича, ставший купцом 2-й гильдии, вёл коммерческие дела во Фридриксгаме. Годом его смерти считается 1849 год. Женат он был на Шарлотте Денкер, родившейся в Санкт-Петербурге 2 декабря 1814 года, бывшей моложе его на 19 лет.
Из детей деда только будущий отец Р. Х. Лепера, Христиан Фёдорович, остался в Санкт-Петербурге и, женившись на Александре Амбургер, в 1870 году принял на себя руководство агентством по Санкт-Петербургу и Петербургской губернии в «Первом российском от огня страховом обществе», учреждённом в 1827 году.
Лепер-старший проработал в страховом агентстве вплоть до своей смерти 29 мая 1895 года. Страховое агентство перешло одному из трёх его сыновей – брату Романа Христиановича – Фридриху-Карлу, который позже, в 1908 году, стал агентом другого страхового общества «Русский Ллойд», а в 1918 году вместе с женой Ольгой, перебрался в Дерпт. Из четырёх дочерей в семье Леперов – сестёр Романа Христиановича – ни одна не вышла замуж. Двое из них умерли ещё в 1894 и 1896 году, третья – в Петрограде в 1919 году, а четвёртая, по-видимому, в блокаду. Младший сын Леперов – младший брат Романа – Георг-Герман (1870 – 1914) – выучился в Военно-Медицинской Академии, сдав в 1893 году государственный экзамен на военного врача.
Но вернёмся к Роману Христиановичу Леперу. Он блестяще, на одни «пятёрки» и с золотой медалью, закончил 11 июня 1883 года гимназию Императорского Санкт-Петербургского историко-филологического Института, проучившись «9 лет в гимназии и 1 год в 8 классе». Здесь необходимо заметить, что Императорский Санкт-Петербургский историко-филологический институт (или ПИФИ, 1867 – 1918) являлся высшим учебным заведением, готовившим преподавателей русского языка, классических языков, словесности, истории, географии для гимназий и реальных училищ. Форма совпадала с университетской и позже был полностью слит с филологическим и историческим факультетами университета. Избрав для себя научное поприще – древние языки и археологию – он в том же 1883 году поступил в Санкт-Петербургский университет на историко-филологический факультет и получил диплом университета в 1887 году со степенью кандидата.
С осени 1887 года началась его преподавательская деятельность. Из данных личного дела Лепера известно, что он был оставлен трудиться в университете, а также стал воспитателем при пансионе частной гимназии Видемана, а позже назначен сверхштатным преподавателем древних языков 10-й гимназии. Кроме этого, он с августа 1888 года стал преподавать древние языки в Училище при немецкой Реформатской церкви – кстати, он сам был реформатского вероисповедания, хотя отец и был лютеранином. Женат был на Ольге Павловне Сватковской. Семья была большая.
Как научный сотрудник С.-Петербургского университета, Р.Х. Лепер проводил археологические раскопки, вместе с семьёй выезжая в длительные служебные командировки. Это подтверждает и метрика на его сына Романа, родившегося 4 сентября 1891 года в Греции в городе Афины, православного вероисповедания, выписанная Церковью российской Императорской Миссии в Афинах. По данным «Весь Петербург на 1896 год» семья проживала на 10-й линии Васильевского Острова в доме № 15 и Лепер преподавал в 10-й гимназии. По данным на 1897 год адрес был уже Кадетская линия, дом № 27, а к 10-й гимназии добавлена гимназия Видемана.
В 1901 году историк получил пост учёного секретаря Русского Императорского Археологического Института (РАИК) в Константинополе (Стамбуле). На этом посту он занимался изучением античных древностей в Турции и Греции, проводя раскопки в Стамбуле и Афинах, пока в мае 1908 года не был назначен в Херсонес директором музея.
Дело было в том, что на раскопках в Херсонесе осенью 1907 года простудился археолог, основатель и первый директор Херсонесского музея, организатор охраны и популяризации античных памятников Херсонеса Таврического и Гераклейского полуострова Карл Казимирович Косцюшко-Валюжинич и через два месяца, 14 декабря 1907 года, он скончался в своей квартире при музее на руках у родных. Этот факт поставил перед Императорской Археологической комиссией (ИАК), созданной в 1859 году при Министерстве Императорского Двора, проблему поиска преемника К.К. Косцюшко-Валюжинича, а для устройства дел в Херсонес был послан член ИАК, заведующий Керченским музеем древностей В.В. Шкорпил. Вот выдержки из его письма в ИАК:
... Раскопки Херсонеса приобрели в последнее время такое громадное значение, что руководство ими нужно непременно поручить знатоку этого дела, либо архитектору, либо опытному византинисту. ... Но для того, чтобы найти такого компетентного труженика, нужно коренным образом изменить те условия, при которых приходилось работать К.К. Косцюшко. Следовало бы, во-первых, увеличить оклад жалованья заведующего раскопками и, во-вторых, совершенно перестроить склад древностей и квартиру при складе, которые похожи скорее на какой-нибудь балаган или сарай, чем на музей и жилое строение ...
Роберт Христианович Лепер как никто другой соответствовал пожеланиям В.В. Шкорпила: блестящая образованность, выдающиеся способности в эпиграфике, семь лет работы под руководством Ф.И. Успенского в РАИК, действительно сделали его опытным византинистом, а занятия топографией Афин и Константинополя, несомненно, снабдили его серьёзными познаниями в археологии. В июне он прибыл в Херсонес, где дела были далеко не блестящими. Деньги на производство раскопок часто задерживались, Н.И. Репников и рабочие по много недель не получали зарплату. Ему пришлось начинать с ремонта крыш над мозаиками, покупки инструментов для раскопок, разбирать библиотеку и т.п. Осмотрев квартиру, выстроенную Косцюшко, он предложил устроить в ней лабораторию для обработки находок, а сам поселился на одной из центральных улиц Севастополя.
В 1908 году Леперу было 44 года, когда в его жизни и карьере начинался новый этап. В ноябре он получил письмо от графини Прасковьи Сергеевны Уваровой, возглавлявшей одно из самых авторитетных археологических обществ – Московское:
... Вернувшись на днях из-за границы я узнала, что Вы уже водворились на место нового своего назначения, то есть в Херсонесе, который так осиротел со времени смерти многоуважаемого Косцюшко-Валюжинича. Теперь к Вам можно уже обращаться как к жителю Севастополя и Крыма ...
В историю музея Р.Х. Лепер вошёл, сопровождаемый двумя упрёками: не писал отчётов, доверял раскопки рабочим. Упрёки принадлежат автору книги "Сто лет херсонесских раскопок" К.Э. Гриневичу. Действительно, за всё время своего заведования раскопками в Херсонесе (с 1908 по 1913 год) Роман Христианович не составил и не прислал в ИАК ни одного отчёта. Тем не менее, члены Археологической Комиссии проявляли определённое долготерпение. Можно предположить, что регулярно присылаемые в Эрмитаж новые находки, публикации статей Р.Х. Лепера в изданиях ИАК, его переписка с коллегами обеспечивали постоянную информацию о положении в Херсонесе. Не исключено, что некоторые свойства натуры археолога тоже принимались во внимание. Вот строки из его письма к В.В. Латышеву:
... я хорошо понимаю, сколько доставляю Вам досады и неприятности своим долгим промедлением и глубоко извиняюсь. Очень тяготит меня моя медлительность, но справиться с нею, кажется, выше моих сил.
О втором упрёке: Лепер, действительно, часто доверял раскопки рабочим, но среди них было несколько очень опытных людей, проработавших на раскопках более 20 лет, их называли надсмотрщиками. Руководитель раскопок не пренебрегал знаниями и опытом своих сотрудников. По инициативе Лепера Комиссия в 1909 году приняла решение упорядочить штаты музея, по-прежнему именовавшегося в официальных бумагах "Складом местных древностей". Из жалованья служащих стали вычитаться небольшие суммы для того, чтобы они получили по окончании работы "некоторое обеспечение". Благодаря этому мы знаем, что рабочий на раскопках получал от 30 до 45 рублей в месяц. Чертёжник М.И. Скубетов – 50 руб. в месяц. При этом, стоимость продовольствия измерялась копейками и даже – полушками (0,5 копейки). Известно также, что Р.Х. Лепер, параллельно с заведованием музеем и раскопками, будучи обременён большой семьёй, преподавал в севастопольских гимназиях древние языки и давал частные уроки.
С 1911 г. началось в Херсонесе строительство. Видимо, в ИАК не забыли, что В.В. Шкорпил назвал здание музея "балаганом". Капитальная реконструкция зданий шла с большими трудностями по многим причинам. В Крыму был тогда подлинный строительный бум и рабочие были дороги, архитектор строил одновременно несколько объектов и т.д. В 1914 году ревизионное управление Министерства Императорского Двора констатировало: "Из намеченных на генеральном плане 3-х зданий исполнен лишь большой угловой сарай, здания III и IIIа не возведены совершенно.
Пока херсонесцы занимались мирным строительством, крепость Севастополь готовилась к войне и в июле 1914 г. здесь было объявлено военное положение. Музей был закрыт. 1 августа (день объявления войны) в Херсонес перестали пускать даже рабочих. Лепер стал хлопотать у высших чинов гарнизона, чтобы работы разрешили хотя бы, чтобы свернуть раскопки, на 4-5 дней. Разрешение было дано, но при этом из города выслали, вместе со многими жителями, всех его помощников. Комендант объяснил, что таким образом "удаляются лишние рты". За пять дней Лепер проделал огромную работу: уложил в ящики всё наиболее ценное из экспонатов, причём вещи отдельных годов были уложены отдельно, составлены списки вещей. Так же – в ящики – были упакованы архив, чертежи и негативы. Крупные вещи, стоявшие под навесами, были сложены в яму во дворе музея и засыпаны. Всё было подготовлено к возможной эвакуации. По согласованию с ИАК эвакуировать вещи нужно было в Харьковский университет. Вслед за этим и произошёл инцидент, прервавший службу Р.Х. Лепера в ИАК.
4 августа 1914 г. в сыскной части Севастопольского градоначальства, провожая своего сына – студента Романа, высылаемого из города без объяснения причин. Роман Романович блестяще и с золотой медалью завершил гимназию, в августе 1911 года был принят в Санкт-Петербургский университет на юридический факультет. Но 23 февраля 1912 года Постановлением столичного градоначальника он был подвергнут в числе других студентов аресту, о чём сообщалось в газетах «Современное Слово» и «Речь». Уже в 1914 году Р.Р. Лепер вступил в досадную перепалку с приставом. Юноша не стал снимать фуражку перед портретом царя и пристав сделал ему замечание. Р.Х. Лепер вспылил и обвинил пристава в том, что тот обращается с его сыном не по-человечески, он заявил: "Перед портретом никто не обязан снимать фуражки, портрет носят и по улице, что же, и там прикажете снимать фуражки, это произвол!". Он был измотан, утомлён непосильной для одного человека работой и огорчён нелепой разлукой с сыном. Однако, делу была придана политическая окраска, в Петроград (так с началом войны с немцами стал официально называться Петербург) была направлена жалоба и 1 октября Леперу пришлось оставить работу в Императорской Археологической Комиссии. Принимать дела приехал из Керчи всё тот же В.В. Шкорпил.
Некоторое время Р.Х. Лепер оставался в Севастополе, жил на средства от частных уроков, позже вся семья переехала в Петроград, где он снова стал преподавать в гимназиях. Умер Р.Х. Лепер 14 октября, в роковом для русской интеллигенции 1918 году, в петроградском госпитале Марии-Магдалины, оставшись без работы и средств к существованию. Причиной смерти послужило "истощение сил не только физических, но и нравственных" (перед смертью узнал из газет, что расстрелян его сын, Роман).
В некрологе, написанном академиком С.А. Жебелевым, среди прочего отмечалось:
Он был большим оптимистом, отличался удивительной непритязательностью к внешним условиям жизни и умел довольствоваться малым, причём не унывал, когда даже этого малого ему недоставало. Человек исключительной доброты и высокого благорасположения к людям, Роман Христианович никогда не сердился на них, даже когда они его незаслуженно обижали.
