Золотой курган близ Симферополя
Конец XIX века ознаменовался активными археологическими изысканиями не только в окрестностях Севастополя и Керчи, где уже почти столетие исследовались античные памятники, но и на просторах степного и предгорного Крыма. В первую очередь это касалось объектов легко заметных и уже известных – остатков древних укреплений и курганных насыпей. Именно последние становились легкой «добычей» не только для исследователей, но и т.н. «счастливчиков» или грабителей. Больших и малых курганов в Крыму еще тогда было известно несколько сотен (сейчас их количество уже превышает тысячу и постоянно увеличивается, по мере их выявления). Они вызывали большой интерес, как у местных археологов-любителей, так и у маститых столичных ученых. Вызывали они интерес и у землевладельцев, на землях которых эти «древние сокровищницы» обнаруживались. Об одном таком случае, происшедшем летом 1890 года в окрестностях Симферополя, остановимся подробнее.
Во второй половине XIX века Императорская Археологическая комиссия, ведавшая всеми официальными археологическим работами на территории России, ежегодно направляла в разные уголки страны своих членов, для проведения разведок и раскопок надлежащим (установленным Комиссией) образом. С 1889 г. на территории Таврической губернии такими работами, среди прочих, занимался профессор Н.И. Веселовский. В 1890 году он воспользовался предложением землевладельцев Симферопольского уезда произвести раскопки нескольких курганов находящихся в их поместьях. Один из них, предводитель днепровского уездного дворянства А.А. Нестроев, представил в распоряжение Археологической Комиссии все курганы, находящиеся в его имении «Сарчи-Кият» к северу от Симферополя.
Работы должны были начаться летом. Сам он проводить их на месте не мог, так как занимался раскопками курганов в Мелитопольском уезде, и в связи с этим за работу на землях А.А. Нестроева взялись члены Таврической ученой архивной комиссии (ТУАК) под руководством А.Х. Стевена и при участии хранителя музея древностей при ТУАК А.О. Кашпара и Арс.И. Маркевича. На территории поместья ими было выявлено три курганные насыпи. Работы начались 4 июля на самом большом из курганов. Его размеры составляли около 28 м в диметре и более 3 м в высоту. Курган был двухслойным: более ранний курган эпохи бронзы был «досыпан» скифами для своих погребений. Через девять дней после начала работ, 13 июля, было открыто одиночное впускное (т.е. не основное) погребение с богатым инвентарем, позволившим назвать курган «Золотым».
Вот отрывок из сообщения А.Х. Стевена, сделанного в 1891 г.:
«Впускная могила… была расположена прямо в земле, на сажень от центра кургана…расчистка ее была произведена 13 июля мною в присутствии члена Комиссии А.О. Кашпара… костяк мужчины большого роста (2 аршина 18 вершков) лежал, вытянутый прямо, головою к западу, ногами к востоку, на спине, в наклонном положении, так, что его голова была на аршин выше ног, лицо было обращено на восток. Голова, грудь и таз лежали на железном щите, а ноги на досках. Череп раздавлен, остальные кости не повреждены… На шее покойника надето было золотое массивное ожерелье, совершенно гладкое, в виде обруча… на груди лежала лошадиная лопатка, в области таза нашлись золотые пуговицы… Тут же было найдено 39 медных с орнаментацией пуговиц разной величины и две медные же застежки, состоявшие каждая из двух частей: одна в виде одноглавого орла…, другая – орнаментальное вырезанная. Очевидно, это украшения с пояса. Между бедренными костями лежал короткий меч, железные части которого совершенно перержавели и развалились, но сохранился прекрасно золотой наконечник ножен, под которым заметны следы кожи… Далее, от левого колена и до стопы находился колчан со стрелами, верхняя часть колчана была украшена бронзовой, обложенной золотом, фигурою львицы… через спину перекинута попона с такими же украшениями, как на ножнах. Колчан был, очевидно, деревянный, обтянутый кожей и был наполнен стрелами число до 200, разнообразной формы и величины… Наконец, у ног покойника стоял кувшин, простой глиняный, с одной ручкой… Щит, на котором лежал покойник, овальной формы, несколько вогнутый состоял из тонких жестяных пластинок, набитых на дерево. Кроме того [в погребении] оказалась масса истлевшей одежды, и на ней попалась тонкая серебряная бляха, множество кусков истлевшей кожи и дерева»
Узнав о такой находке, в Симферополь приехал Н.И. Веселовский и работы были продолжены под его непосредственным руководством. Им было вскрыто под насыпью еще несколько бедных погребений эпохи бронзы и в конце июля работы на «Золотом кургане» были прекращены. Попытки найти богатые захоронения в других курганах на земле А.А Нестроева также не увенчались успехом. В них были открыты разграбленные еще в средневековье скифские гробницы с коллективными захоронениями.
После окончания раскопок вещи, найденные в курганах, были разделены. Большая их часть была передана в Государственный Эрмитаж, где и хранится в настоящее время. Часть же попала на хранение в Музей древностей ТУАК в Симферополе и со временем бесследно исчезла.
Находка, сделанная под Симферополем летом 1890 года, вызвала большой интерес. Уже в первых публикациях раскопок в 1891 году курган стали называть «Золотым». Под таким названием он и известен в историографии. Только в 1960-е гг. за ним закрепилось второе определение – «Симферопольский», чтобы избежать возможной путаницы с прочими Золотыми курганами, открытыми к этому времени на Юге России. Точное расположение кургана в настоящее время установить не представляется возможным. Последние археологические работы на нем были проведены в 1970-е гг. под рук. А.И. Щепинского, после чего он был «потерян». Определить его локализацию в 1990-2000-е гг. предпринимали С.Г. Колтухов и Т.Н. Смекалова. По их данным «Золотой курган» находился на северной окраине современного Симферополя, на возвышенности восточнее поймы р. Салгир. В настоящее время эта территории входит в земли поселка Молодежное и активно застраивается.
Остановимся подробнее на погребальном инвентаре скифского захоронения в «Золотом кургане», поскольку именно он и вызывает наибольший интерес. Датировка самого погребения на протяжении многих десятилетий претерпевала некоторые изменения. Если с самого начала А.Х. Стевен, обратив внимание, что во впускной могиле нет монет, датировал ее «римским временем», то в дальнейшем она была удревнена до середины I тыс. до н.э. На данный момент наиболее вероятным временем совершения скифского погребения в «Золотом кургане» можно считать первую четверть V в. до н.э.
Некоторые предметы из могилы, а точнее их интерпретация первыми исследователями, вызывает вопросы. Например, «овальный щит», на котором лежал покойник представляет собой остатки наборного доспеха, состоящего из множества железных пластин и украшенного бронзовыми бляшками.
Вместо «ожерелья» на шейных позвонках находилась скрученная из прута гладкая золотая гривна (диам. 16,7 см) конца VI – V вв. до н. э., указывающая на высокий статус владельца.
Упоминаемая А.Х. Стевеном «портупея», видимо, не представляла собой единого предмета. Скорее всего было два портупейных набора. Один лежал под покойником вместе с доспехом, а второй – парадный (включавшем бляхи в виде орла или грифа) – был надет на него.
Несмотря на то, что мечу исследователи уделили мало внимания, золотой наконечник ножен они описали и изобразили весьма подробно. Представлял он собой пластину со скругленным нижним концом и загнутым краем, следами кожи с внутренней стороны и остатками темной эмали в напаянных гнездах. С ножнами меча связаны и 25 миниатюрных полусферических золотых бляшек-пуговок, предназначавшихся для крепления несохранившейся лопасти к ножнам меча.
В могиле находились также остатки лука и колчана (горита?). Он был изготовлен из дерева, обтянут кожей и украшен серебряной пластиной, от которой сохранились отдельные фрагменты. С футляром для стрел исследователи кургана связали бронзовую, обтянутую листовым золотом рельефную фигурку «львицы» или, скорее, пантеры. Ее средняя часть была украшена широким поясом пастовых вставок, располагавшихся в гнездах из напаянной проволоки, таких же, как на ножнах и колчане. Мотив хищника в скифском зверином стиле получил наиширочайшее распространение, однако, подобных изделий, а тем более, аналогичных, пока известно не много.
В ногах погребенного, ниже костяка, был поставлен красноглиняный ангобированный одноручный кувшин бурого цвета, на стенке которого прочерчено граффити в виде литеры «М». Глина, из корой был сделан сосуд, характерна для местной керамики Азиатского Боспора, что позволяет рассматривать данный кувшин как образец боспорского производства, подражающий импортной греческой керамике.
Итак, скифское погребение в «Золотом кургане» близ Симферополя можно отнести к первой четверти V в. до н. э. Судя по гривне и украшенному золотом оружию, это захоронение скифского военачальника, которое в кругу погребений «дружинного» типа может быть поставлено в один ряд с другими богатыми захоронениями степной Скифии.