Средневековый Артезиан
Городище Артезиан представляет собой многослойный памятник. Верхний «жилой» горизонт городища содержит следы существования салтово-маяцкого поселения второй половины VIII – первой половины X вв.
Но и в раннее-, и в позднесредневековое время территорию некогда грозной античной крепости посещали различные группы пришлого населения. Первые средневековые находки на городище Артезиан относятся к ранневизантийскому периоду и могут быть датированы VI–VII вв. Следующая группа находок характеризует вторую половину X–XIII вв. И, наконец, последний период, с нижней границей в пределах конца XIII - XIV вв., представлен находками, связанными с позднесредневековым поселением в северной части городища.
В ранневизантийский период немногочисленное население Керченского п-ова предпочитало селиться ближе к берегу моря, тогда как внутренние районы оставались практически пустынными. На городищах и поселениях, расположенных вдали от морского побережья, следы пребывания человека в это время фиксируются, как правило, в виде отдельных находок. При этом большая часть из них выявлена среди подъемного материала. Не является исключением и городище Артезиан. В пределах его исследованной территории и на прилегавшем к нему с востока античном некрополе площадью более 15 га обнаружены только две находки, относящиеся к ранневизантийскому периоду.
Одна из них – серебряная подвязная фибула, найденная на городище в слое второй половины VIII – первой половины X вв., вторая – амфора VI–VII вв., выявленная на античном некрополе. Амфора обнаружена в выбросе древнего грабительского шурфа, разрушившего позднеантичную грунтовую могилу. Изготовлена она из глины красного цвета, оранжевого и лилового оттенков, с примесью частиц карбонатов, шамота и железистых минералов. Поверхность покрыта жидким ангобом светло-бежевого оттенка. В последнее время такие амфоры обычно датируют VI–VII вв.
Помимо амфоры, но уже на территории городища, в слое темно-коричневого суглинка второй половины VIII – первой половины X вв., найдена серебряная фибула с подвязным приемником. Ее пластинчатая дуговидная спинка украшена рельефным орнаментом в виде косых крестиков, нанесенных в два ряда и разделенных рельефными вертикальными поясками. Ножка украшена таким же орнаментом, но крестики расположены в один ряд. Немногочисленные находки однотипных фибул в Крыму известны по находкам в могильниках горной части полуострова, юго-западного предгорья и южнобережья. Впервые они были найдены в могильнике Суук-Су. Ю.В. Кухаренко и В.К. Пудовин датировали их VI в. и концом VI – началом VII вв., А.К. Амброз ограничил временные рамки первой четвертью VII в. В этих же пределах погребения с подвязными фибулами из могильника Суук-Су датирует А.И. Айбабин.
Во второй половине VIII в. опустевшие степные районы Керченского полуострова были заселены народами — носителями салтово-маяцкой культуры. Здесь, как и на Таманском полуострове, они застали десятки заброшенных античных поселений и городищ, связанных между собой сетью не только заметных на местности, но и, по-видимому, еще пригодных к использованию дорог. Они не могли не привлечь их внимания, поскольку изобиловали готовым к использованию строительным материалом, и, к тому же, располагались в наиболее удобных для проживания и ведения хозяйственной деятельности районах.
На территории Артезиана во второй половине VIII — первой половине X в. также разместилось салтово-маяцкое поселение. К этому времени относятся находки на городище керамики второй половины VIII — первой половины X в., в том числе пифосов, амфор причерноморского типа с бороздчатым и мелким зональным рифлением, высокогорлых кувшинов с плоской ручкой, фляг, ойнохой скалистинского типа и горшочков с пальцевым вдавлением на ручке, салтово-маяцких горшков и котлов с внутренними ручками-ушками.
Среди подъемного материала и в перекопах обнаружены литая медная херсоно-византийская монета времени правления императора Василия I (867– 886 гг.), обломки стеклянных рюмок на круглой и плоской подставке, салтовский бронзовый перстень с плоским щитком и характерный для салтово-маяцкой культуры железный наконечник черешковой трехлопастной стрелы треугольной формы. Из других включений отметим кости животных, створки раковин мидий, раковины виноградных улиток, а на раскопе III — отходы металлургического производства в виде окалины и шлака.
Вследствие недостаточной изученности и плохой сохранности салтово-маяцкого горизонта, размеры, планировка и инфраструктура поселения реконструируются с большими допущениями. В достаточной степени уверенно можно лишь полагать, что, как и все остальные салтово-маяцкие поселения Керченского полуострова, оно представляло собой неукрепленное селище с обособленными и хаотично расположенными постройками. Здесь же, на территории поселения, совершались обычные и ритуальные захоронения. В пределах «жилого» горизонта второй половины VIII — первой половины X в. выявлены жилые, хозяйственные, сакральные и погребальные комплексы — полуземлянки, наземные или слегка заглубленные постройки, хозяйственные ямы, вымостки, очаги, ритуальные захоронения людей и животных и несколько грунтовых погребений.
К этому же периоду относятся многочисленные котлованы и траншеи, образовавшиеся в результате активной выборки камня из разрушенных античных построек. Большая часть жилых и хозяйственных комплексов имела очень плохую сохранность. Котлованы полуземлянок утратили свою первоначальную форму, а стены и полы наземных построек, а также «жилые» горизонты вокруг них были, практически, полностью разрушены прорезавшими их траншеями выборок стен и перекопами. К тому же, подавляющее большинство обнаруженной в заполнении уцелевших жилых и хозяйственных комплексов керамики — причерноморских амфор, ойнохой скалистинского типа и салтово-маяцких горшков — имеют широкие рамки бытования.
Среди исследованных на поселении полуземлянок, ни одну пока не представляется возможным интерпретировать как жилое сооружение, поскольку в их котлованах не было обнаружено отопительных и других хозяйственно-бытовых устройств — печей, очагов, лежанок, ниш и полок. По всей видимости, большей частью они использовались в хозяйственных целях, а некоторые аморфные в плане котлованы, скорее всего, представляли собой обычные перекопы.
Наиболее сохранилась однокамерная заглубленная постройка, сооруженная не ранее второй половины IX в. Ориентирована она длинной осью в направлении запад-восток. Западная, северная и восточная стены образуют прямые углы. Южная стена пристроена к ним в направлении ВСВ-ЗЮЗ, благодаря чему постройке была придана форма прямоугольной трапеции. Размеры постройки: 3,45–3,92×5,49–5,34 м. Внутренняя площадь помещения около 8,2 кв. м. Стены сохранились на высоту одного-четырех рядов кладки до 0,12– 0,45 м. Толщина их варьировалась в пределах 0,68–0,72 м. Углы стен сложены в перевязь. Кладка стен — однолицевая, иррегулярная. На отдельных участках южной и восточной стен камни с внутренней лицевой стороны уложены «в елочку». К сожалению, пол помещения, а также отопительные и другие хозяйственно-бытовые устройства не сохранились. Выяснить ее назначение не представляется возможным.
К числу наиболее поздних жилищно-хозяйственных комплексов, функционировавших не ранее второй половины IX в., относится усадьба, исследованная в юго-западной части городища. Основная, находившаяся в центральной ее части, постройка представляла собой двухкамерный дом — «пятистенку», ориентированный по линии север-юг. 
Длина его в этом направлении составляла 6,65м. Западная часть постройки не сохранилась. Стены дома на некоторых участках были сложены «в елочку». Помимо двухкамерного дома, в состав усадебного комплекса входили две разновременные, сменившие друг друга, хозяйственные наземные постройки и несколько хозяйственных ям. В одну из ям, возможно, был вкопан пифос. Появление подобных комплексов на салтово-маяцких поселениях Крыма относят к IX в. или же второй половине этого же столетия.
Наиболее сложны в интерпретации многочисленные ритуальные комплексы и одиночные захоронения, в большом количестве обнаруженные на салтово-маяцких поселениях Керченского полуострова. Три из них — северо-западный, юго-восточный и южный ритуальные комплексы располагались на сравнительно небольшом расстоянии друг от друга. Северо-западный комплекс представлял собой отдельное захоронение подростка, совершенное в неглубокой яме в скорченном положении на правом боку, головой на ЮЗ. Состояние костей скелета и, прежде всего, костей нижних конечностей, находившихся вне анатомического порядка, позволяют говорить о совершенном обряде обезвреживания погребенного.
Например, южный ритуальный комплекс находился на самой возвышенной части городища и включал несколько захоронений людей и животных. Одно их них представляло собой совместное захоронение подростка и часть туши быка, совершенное в каменном сооружении, напоминавшем колодец, горловину которого перекрывала известняковая поилка для животных.
Скорченное погребение подростка выявлено на прослойке горелого грунта в СЗ углу «колодца». Положение костей указывает на то, что перед погребением ноги были отчленены по бедренным суставам, а стопы — по суставам голеней. Возможно также были подрезаны сухожилия и отделена голова. Здесь же был обнаружен череп быка, кости хвоста и плюсневые кости ног. Их положение свидетельствует о захоронении шкуры быка, снятой вместе с частями его скелета. Иными словами, речь идет о заместительной ритуальной жертве, по схеме — шкура вместо целого животного. Быть может, это захоронение было связано с земледельческим культами или культом плодородия, на что указывают обгоревшие зерна на дне «колодца», а также жернов и обломок плиты зернотерки, обнаруженные недалеко от него.
Раскопанные на городище Артезиан салтовские захоронения, как и большая часть исследованных на его территории салтово-маяцких жилищно-хозяйственных и ритуальных комплексов, не имеют узких временных рамок. Лишь некоторые из них удалось разделить на два хронологических периода, основным критерием чего служит стратиграфическая ситуация, а также отсутствие или наличие в комплексах высокогорлых кувшинов с плоской ручкой, бытовавших не ранее второй половины IX в.
Все салтово-маяцкие поселения Керченского п-ова были оставлены жителями не позднее первой половины Х в., и оседлое население надолго покинуло этот регион. К середине X в. степные районы Крыма оказались под контролем печенегов, на что предельно ясно указывают границы их кочевий – «Пачинакии», пролегавшие, согласно Константину Багрянородному, в непосредственной близости от Херсона и Боспора. Археологические свидетельства их присутствия на городище Артезиан крайне немногочисленны. К числу таковых относится византийская бронзовая монета периода правления императора Иоанна Цимисхия (969–976 гг.), найденная в слое второй половины VIII – первой половины X вв. В конце XI в. в Крыму появляются половцы, а к середине XII в. под их контролем оказались не только степи, но и южнобережные районы Крыма. Следы пребывания печенегов и половцев в Крыму прослеживаются, в основном, благодаря их захоронениям в курганах и каменным изваяниям. На Керченском п-ове погребений средневековых кочевников раскопано немного. Одно из них, впущенное в насыпь кургана могильника Чистополье-1, обнаружено южнее городища Артезиан. В его окрестностях был также найден железный наконечник стрелы ромбической формы с упором, датирующийся XII–XIII вв.
Оседлым населением Восточный Крым был вновь освоен только к концу XIII в. – 30–40-м гг. XIV вв., когда он находился в составе Крымского улуса Золотой Орды и был включен в систему международной торговли Запада с Востоком. В это время на Керченском п-ове появляются десятки поселений, большей частью они еще не картографированы. На территории городища Артезиан к этому периоду можно отнести мелкие фрагменты полихромной глазурованной посуды и черешковый наконечник стрелы с широким лезвием – двурогий полулунный срезень с упором, встречающийся в комплексах второй половины XIII – начала XIV вв. и XIV в. Использовались такие стрелы как охотничье и боевое снаряжение для нанесения обширных и рваных ран. При этом в бою были наиболее эффективны для борьбы с конницей (лошадьми) противника.
Остальные позднесредневековые находки с городища Артезиан датируются не ранее XV–XVI вв. Представлены они, в основном, обломками поливной монохромной посуды, красноглиняных плоскодонных кувшинов и фрагментом горшка с рельсовидным венчиком. Вероятно, к этому же периоду относится круглая латунная пуговица или нашивка. Отметим также две красноглиняные и одну сероглиняную курительные трубки XVII–XVIII вв. с выделенным килем и валиком на чубуке.
