Щукин Марк Борисович

Марк Борисович Щукин – выдающийся археолог, историк, принадлежавший к Ленинградской научной школе, является основоположником целого ряда направ­лений в исследованиях восточноевропейских археологиче­ских культур римского времени и раннего средневековья и создателем научной школы. Ученый был хранителем коллекций Государственного Эрмита­жа, более четверти века возглавлял Сектор железного века Отдела археологии Восточной Европы и Сибири Эрмитажа, принял участие в организации десятков выставок и составле­нии множества путеводителей. Он был профессором Санкт-Петербургского университета, стоял у истоков создания Высшей Антропологической Школы в Кишиневе, читал курсы "Железный век Европы", "Сарматская археология", вел семинары и курировал студенческие работы в Санкт-Пе­тербургском университете. Его перу принадлежат 5 монографий и око­ло 200 статей, каждая из которых была событием, подлежа­ла тщательному разбору оппонентами и с восторгом воспринималась единомышленниками.

Слушатели спецсеминара "Европейская Сарматия" на истфаке Ленинградского государственного университета, организованнго М.Б. Щукиным, так вспоминают ученого:

"Щукин часто начинает разбор какой-либо исторической ситуации с того, с кем был знаком дядя Страбона и кто был современ­ником Фарзоя. И в этой картинке очень комфортно занима­ют свои места и фибулы, и комплексы, и военные конфлик­ты, и коллизии личной жизни Клеопатры. И если даже от­дельный факт оказался неверен, а датировка фибул сместилась, остается главное - ощущение, вкус, цвет и запах эпохи. Как будто действительно совершаешь путешествие во времени". Способность к таким путешествиям и полетам в прошлое была заложена в самом раннем детстве.

Марк Борисович Щукин родился 14 октября 1937 года в Ленинграде. Отец, Борис Абрамович Щукин, по профессии был художником, мать – Милица Михайловна Львова – чертежницей. В ноябре 1941 года семья отправилась в эвакуацию в Вологодскую область, и до 1949 года Марк Щукин жил в детском доме, где его мать была директором. Марк Бо­рисович Щукин признавался, что учился читать в шесть лет не по букварю, а по учебнику "Истории древнего мира" для пятого класса, разглядывая совсем не детские картинки - портреты Муция Сцеволы, Юлия Цезаря и Винценгеторикса. Часами мог копировать изображения оружия римлян и кельтов и ри­совать их вымышленные и реальные сражения. Еще в эваку­ации, в Вологодской области, до приезда в Ленинград, Марк Щукин понял, что станет археологом.

В 1949 году М.Б. Щукин с матерью вернулся в Ленинград; жили в Разливе, там будущий ученый учился в школе. В 1956 году он пытался поступить в Ленинградский государственный университет, но не прошел по конкурсу и осенью пошел в армию. После армии и сержантской школы служил в Калининградской области, откуда его комиссовали по состоянию здоровья (после операции на желудке). Весной 1959 года Марк Щукин работал подсобным рабочим Центрального телеграфа Ленинграда, летом – рулетчиком ПИБ при Выборгском райисполкоме Ленинграда. В этом же году поступил в ЛГУ на исторический факультет, кафедру археологии. Его учителями и научными руково­дителями стали Михаил Илларионович Артамонов, в то время директор Государственного Эрмитажа, и Мария Александровна Тиханова, ведущий специалист в области изучения древностей римского времени в Восточной Европе.

В 1961 году Щукин поехал в Днестровско-Волынскую экспеди­цию к М.А. Тихановой, чтобы включиться в исследование уже достаточно известного своими находками черняховско­го поселения Лепесовка. На стенках лепесовских сосудов были обнаружены германские руны и греческие надписи. В комплексах жилищ были найдены раннеримские фибулы, имеющие прямые аналогии в вельбаркской культуре, кото­рая связывалась большинством зарубежных археологов с го­тами. Перед поездкой в экспедицию М.Б. Щукин прочитал книгу Ф.И. Брауна "Разыскания в области гото-славянских отно­шений", которая во многом определила его основные науч­ные интересы на долгие годы.

По настоянию своего научно­го руководителя М.А. Тихановой Щукин начал заниматься керамикой из комплексов больших домов Лепесовки. Через год он выступил с докладом о лепной лепесовской керамике на 8-й Всесоюзной студенческой конференции и опублико­вал первую статью. Уже тогда у Марка Борисовича Щукина склады­валось особое отношение к изучению любой из эпох, кото­рыми он занимался в разные периоды своей жизни:

«...что­бы приблизиться к решению поставленной проблемы, необходимо реконструировать весь ход исторического про­цесса на указанной территории и в указанное время, найти местоположение и археологическое выражение всех наро­дов "Европейской Сарматии"».

Нельзя понять генезис чер­няховской культуры в отрыве от изучения центральноевропейских древностей, нельзя также рассматривать процесс ее сложения без исследования соседних и синхронных культур римской эпохи, в частности культуры сарматов. В сентябре 1962 года вместе с Б.А. Раевым в составе Ново­черкасского отряда (руководитель Л.С. Клейн) Кобяковской археологической экспедиции М.Б. Щукин участвовал в рас­чистке тайника кургана Садовый, где лежали вместе рим­ские серебряные чаши, германский умбон и сарматские украшения в золото-бирюзовом стиле. Вероятно, что именно тогда зародился его пристальный интерес к проблеме сармато-германских контактов и взаимоотношений сарматов и германцев с Римской империей в первые века н.э. Поисками различных решений этих вопросов Марк Борисович Щукин зани­мался всю жизнь. Об этом он написал большую часть своих работ, включая обе диссертации.

В 1965 году Щукин поступил в заочную аспирантуру ЛОИА. Его научным руководителем осталась М.А. Тиханова, кото­рая очень хотела, чтобы он и дальше занимался черня­ховской культурой, прежде всего проблемами ее хроноло­гии. Но датирующего материала на тот момент было мало, монеты в комплексах встречались крайне редко, поэтому Щукин обратился к находкам амфор, которые характерны для южной группы черняховских памятников. Он создал свою классификацию узкогорлых светоглиняных амфор, ввел в научный оборот названия, которые сегодня привыч­ны для каждого "черняховеда": "неапольский", "танаисский" и "инкерманские" типы амфор, четко определил их хроноло­гию на основании исключительно закрытых комплексов.

На совещании 1967 года по проблемам черняховской культуры во Львове М.Б. Щукин сделал доклад "О трех датировках чер­няховской культуры", показав, что только при помощи хро­нологии закрытых комплексов и привлечения европейских параллелей большинству типов фибул, пряжек и стеклян­ных кубков можно создать непротиворечивую и объектив­ную концепцию сложения данной общности в III в. н.э. и ее исчезновения в V в. н.э., чем вызвал большое неудоволь­ствие московских и украинских ученых, считавших, что чер­няховская культура по своей природе славянская и существовала со II по VIII в. н.э. Для аспиранта это был бле­стящий и очень смелый доклад, но спорить с молодым Мар­ком Щукиным было трудно; разговор велся на разных про­фессиональных уровнях, докладчик свободно оперировал системами классификаций Г.Ю. Эггерса, О. Альмгрена, О. Тишлера.

Осенью 1967 года М.Б. Щукина зачисляют в штат Отдела истории первобытной культуры (ОИПК) Государственного Эрмитажа. Кабинет Бориса Александровича Латынина в подвальном помещении Зимнего Дворца получил на 40 с лишним лет нового хозяина. Щукин становится хранителем материалов Лепесовки, Незвиско и многих других опорных черняховских и сарматских памятников. В 1968 году выходят из печати сразу 5 его статей, посвященных проблеме хроноло­гии черняховских и сарматских памятников, а в декабре 1971 года М.Б. Щукин блестяще защищает кандидатскую дис­сертацию по теме "Европейская Сарматия и черняховская культура. Хронологические соотношения".

С середины 1970-х годов М.Б. Щукин вплотную обраща­ется к проблеме происхождения славянства. В 1975-1976 годах издаются две его работы: "О некоторых проблемах черня­ховской культуры и происхождения славян (по поводу статей Э.А. Рикмана, И.С. Винокура, В.В. Седова, Й. Вернера)" и "Археологические данные о славянах II-IV вв.: перспективы ретроспективного метода". При этом М.Б. Щукин во многом опирался в своих разысканиях на опубликованную в 1972 году на русском языке статью Йоахима Вернера, которого считал одним из своих учителей, дружил с ним и вел переписку. Й. Вернер предположил на основании археологических дан­ных и письменных источников, что предков исторических славян нужно искать в "белом пятне" на археологической карте - в лесах Полесья. Он во многом опирался на гипотезу П.Н. Третьякова о локализации ранних славян к северу от черняховской культуры. Развивая идеи П.Н. Третьякова и Й. Вернера, М.Б. Щукин вместе с Д.А. Мачинским и М.А. Тихановой создал и обосновал "лесную" концепцию происхождения славян.

В 1978 году в Эрмитаже была образована новая археологи­ческая экспедиция под руководством М.Б. Щукина, получив­шая название "Славяно-Сарматская". Ученый пи­сал по этому поводу следующее:

«Название экспедиции не совсем обычно, поскольку не совсем обычна и предназна­ченная ей роль. Экспедиция призвана работать над сложной и дискуссионной проблемой происхождения славян, над тем периодом первых веков нашей эры, когда славяне как тако­вые еще не зафиксированы письменными источниками, но где-то на обширных пространствах Центральной и Восточ­ной Европы уже должны были жить непосредственные предки славян исторических. Большинство археологиче­ских экспедиций регионально и работает в пределах более или менее широкого региона, открывая и раскапывая все но­вые памятники. Роль таких исследований чрезвычайно важ­на, но кто-то должен взять на себя и функции обобщения все­го происходящего. Открытие каждого нового археологического явления требует его увяз­ки с остальными, при этом неизбежно возникают "пустоты" или некоторые особые "болевые точки", где необходимо провести дополнительные изыскания, результаты которых могут оказаться существенными или для проблемы в целом, или для отдельных частей общей исторической реконструкции. Роль такой мобильной группы и решила принять на себя Славя­но-Сарматская экспедиция».

Эта осмысленная программа подчинения полевой деятельности апробации научных гипо­тез с самого начала не сулила легкого успеха. Не случайно большинство памятников, изученных Славяно-Сарматской экспедицией, сложны для понимания и нелегко поддаются однозначной интерпретации. Но Марк Борисович Щукин не боялся признаться в этом, ради приобретения полевого опыта и рас­ширения кругозора он осознанно шел на увеличение региона исследований. Так, после неудачных поисков ранних славян на р. Уборти в "белом пятне" М.Б. Щукин отправился в Дне­провскую Левобережную экспедицию, которая обследовала район р. Псел, чтобы поучиться у Е.А. Горюнова искать раннеславянские памятники в поймах рек. В 1980 году Славяно-Сарматская экспедиция раскопала у хутора Кулига в Ивнянском районе Белгородской области комплексы с кремация­ми на каменных вымостках, относящиеся к киевской культу­ре. Они вызвали особый интерес, так как погребения киев­ской культуры до этого времени известны не были.

Но после проведения анализа кальцинированных костей оказалось, что в урнах были захоронены только кости животных. Во­прос о могильниках так и остался открытым. В 1985 году раска­пывалось городище у с. Мощенка на севере Черниговской области с напластованиями трех эпох. В среднем слое в за­полнении постройки были найдены керамика и вещи, харак­терные для позднезарубинецких памятников горизонта Рахны-Почеп второй половины I - начала II в. н.э. Эти весьма перспективные исследования были остановлены уже в сле­дующем году в связи с чернобыльской катастрофой. С того времени Славяно-Сарматская экспедиция более не обраща­лась к поиску объектов, которые можно было бы связать с ранними славянами. Она принимала участие в раскопках позднескифского могильника у с. Красный Маяк Херсон­ской области (1986-1987 гг.), изучала черняховские поселе­ния у хутора Одая Шолданештского района (1988-1990 гг.) и у с. Рудь Сорокского района Молдовы (1997-2001 гг.).

Дли­тельное время интересы М.Б. Щукина были связаны с Кры­мом, где велись работы на позднеримском поселении и могильнике с кремациями по германской традиции на склонах горы Чатыр-Даг (1994-1996, 2001 гг.) и позднесарматском поселении и святилище на горе Таракташ (2002-2008 гг.). Вновь на повестку дня выходят в качестве основных тем его творчества германо-сарматские контакты и проблемы появ­ления на исторической арене аланов.

В 1989 году в Оксфорде была опубликована первая моно­графия М.Б. Щукина "Rome and the Barbarians of the Central and Eastern Europe in the 1^st cent. BC - 1^st cent. AD". В 1991 году была с блеском защищена докторская диссертация "Цен­тральная и Восточная Европа на рубеже нашей эры: опыт историко-археологической реконструкции политических со­бытий III в. до н.э. - I в. н.э.". В это же время в Кишеневе увиде­ла свет научно-популярная книга Щукина "Машина времени и лопата", по сей день остающаяся самым увлекательным и про­фессиональным "Введением в археологию", написанным оте­чественными археологами.

В 1994 году исследователь был избран членом-корреспондентом Германского археологического института. Тогда же вышла из печати первая монография в России "На ру­беже эр", принесшая Щукину заслуженную славу и уважение среди коллег. Огромная эрудиция автора, широта подхода и оригинальность построений обеспечили книге долгую жизнь.

Марк Борисович Щукин стал мэтром. Его приглашали на самые представительные международные конференции - в Англию, Францию, Германию, Швецию, Польшу, Чехию, Венгрию, где он достойно представляет российскую науку. Пришло заслуженное признание: в 1997 году в России, а в 2002 году на Украине издаются сборники в его честь.

Во второй половине 1990-х годов М.Б. Щукин вновь об­ращается к проблеме готов. Опять ключевой темой его творчества становятся Римская Империя и варвары. Он меч­тал поехать в Рим и Константинополь, но удалось посетить только Равенну. Именно там появился замысел книги о вре­мени Галлы Плацидии - и в 2006 году в журнале "Север" был опубликован роман "Время обнимать" Яны Жемойтелите и Марка Пайка (англ. pike - щука).

Но свою главную книгу Марк Борисович Щукин писал, как сам признавался, около 10 лет; точнее, дописывал после ночных озарений, а иногда и полностью перерабаты­вал многие страницы. Эта работа с утра до ночи в течение многих лет его истощила, открылись старые болезни: нача­ло шалить сердце, снова возникли проблемы с почками и же­лудком, стали плохо слушаться ноги. Книга под названием "Готский путь" увидела свет в 2005 году с подзаголовком "Го­ты, Рим и Черняховская культура". Она принесла автору еще большее признание. После ее выхода ни один специа­лист, который занимается готами, не может не считаться с ее основными выводами.

На рабочем столе Щукина, несмотря на все болезни, уже лежали материалы Чатыр-Дага (коллек­тивная монография "Чатар-Даг - некрополь римской эпохи в Крыму" опубликована в 2006 г.), редактировалась еще одна коллективная монография "От готов до гуннов", изданная в 2006 году в серии "BAR" в Оксфорде, задумывался "Сармат­ский выстрел", ждали своего часа материалы поселения Лепесовка. Их публикацию Марк Борисович Щукин считал долгом па­мяти своей наставнице М.А. Тихановой. В первый понедель­ник каждого месяца без объявлений и звонков собирался традиционный семинар, на который приходили как старые ученики, так и неофиты. Одни его участники готовили док­торские, другие - писали дипломы, но обсуждение новых идей на семинаре для всех было и насущной необходимо­стью, и честью.

Марк Борисович Щукин в последние годы часто говорил, что полностью выполнил свое предназначение на Земле - сде­лал и написал все, что мог. Его коллеги, ученики и друзья ни­когда не согласятся с этим. Сколько мог бы он еще сделать с высоты своей мудрости. Ученого не стало 14 июля 2008 года.