Сельджукский поясной набор из Мангупа

В сезоне 2005 года на Мангупской базилике раскопками А.Г. Герцена и Н.И. Барминой было открыто погребение № 481 с богатым инвенатрем. Особое внимание привлек поясной набор. Находка эта может быть сопоставима с поясными украшениями, обнаруженными Н.И. Веселовским на Северном Кавказе в Белореченском могильнике в 1896 году. Такие находки относятся к значительной серии поясных украшений из числа северокавказских находок «белореченского типа».

Детали мангупского пояса составляют шестнадцать предметов: пряжка с овальной рамкой приемника и прорезью для крепления, вероятно шелковой, ленты основы, наконечник, две фестончатые односторонние обоймицы с подвесками для крепления ножен оружия, «большая» двусторонняя обоймица с изображением всадника, четыре поперечные накладки с изображением «узла счастья» и семь подтреугольных накладок с цветочным узором. Все детали выполнены из низкопробного серебра с позолотой, нанесенной способом амальгамирования.

мангуп.png

Поясной набор из кургана № 8 Белореченского могильника наиболее близок мангупской находке. Их объединяет схожая серия серебряных с позолотой концевых накладок. Кроме того, аналогии просматриваются в золотых концевых накладках от стрелкового пояса Симферопольского клада и находке из Болгар.

белореч.png

Большая обоймица мангупского пояса, видимо, не несет функциональной нагрузки и, возможно, своей величиной и сюжетным декором отражает статус владельца. Ее лицевая пластина на две трети занята прорезным кабошоном, выполненным в технике литья с последующей доработкой резцом и позолотой.

большая обоймица.pngЦентральное место здесь занимает изображение всадника и его коня в движении рысью. Всадник в трехчетвертном развороте с поводом в левой руке; его правая рука вытянута над головой коня. На всаднике длиннополый халат с правым запахом; на голове островерхая шапочка; из-под нее на спину героя ниспадает длинная коса.

Слева у стремени или, скорее, у ноги всадника - фигура бегущего человека, возможно, привязанного за руки к седлу. Стремительность передвижения человека широкими прыжками подчеркнута положением ног. Его руки как бы вздернуты за голову; на персонаже приталенный кафтан с запахом под правую руку; полустертое лицо обращено в сторону зрителя. Можно предположить, исходя из аналогичных изображений, что, бегущий следом, находится «под властью» всадника.

Всадник, очевидно, имеет тюркскую принадлежность, о чем говорит мужская коса. Детали костюма - монгольский халат с правым запахом - говорит о его воинской карьере на чингисидской службе. Отдельного внимания заслуживает невысокая островерхая шапочка, подобная головному убору всадника айюбидской скульптурной фигуры второй половины XII в. из Национального музея в Дамаске.

Не несет функциональной нагрузки и большая обоймица поясного набора из белореченского кургана № 8 с изображением героя (Давида, Дигениса), борющегося со львом. На ее обороте изображение китайского феникса. Оба - и Давид, раздирающий пасть льва, и феникс - цитаты из разных художественных культур Европы и Азии.

наконечник пояса.pngОба поясных набора снабжены концевыми пластинами (наконечниками) с одной и той же сюжетной сценой: спешившийся лучник, за спиной которого стоит оседланный конь с красиво подвязанным хвостом, с колена стреляет в пасть льва «волшебной» стрелой (ее хвостовое оперение украшено розеткой в виде цветка). В логово льва героя приводит собака. Конь и лев переданы статично, хотя последний и изображен с поднятой правой лапой; охотник и собака - в действии.

На пластинах видны детали убранства верхового коня: изображение жесткого седла домонгольского типа с перекинутым за переднюю луку поводом, узды и даже тавра на правой ляжке (в форме неразличимого для глаза несомкнутого кружка - такие встречаются среди ногайских тамг).

белорч пояс.png

Для белореченской находки наиболее поздняя дата устанавливается по комплексу и это, по крайней мере, время не позже второй половины XIV - начала XV в. Лотосы в декоре большой обоймицы мангупской находки бесспорно свидетельствую о принадлежности пояса к периоду второй половины XIII-XIV в. Шестилепестковые лотосы лишь часть растительного обрамления фигуры всадника. Гибкий стебель с характерными для орнаментики монгольской эпохи трилистниками и цветочными бутонами, несомненно, заимствован из искусства Дальнего Востока. Но сюжетные аналогии различных памятников средневекового Солхата, позволяют предложить для мангупской находки более узкую дату в пределах середины 30-50-х гг. XIV в.

Стиль поясных украшений из Крыма и Северного Кавказа характерен трехслойностью наиболее выразительных украшений. Кроющие элементы декора (лицевая пластина), как правило, отлиты в жесткую форму. Эти детали прекрасно прорисованы и, возможно, первоначальная графика принадлежит руке опытного рисовальщика. Внутренняя пластина декорирована ажурным орнаментом, созданным сквозной просечкой тонкого листа серебра острым резцом на жесткой наковальне. Третья пластина гладко отшлифована и не уступает по толщине промежуточному листу. Сложенные вместе и скрепленные заклепками (иногда пайкой), три заготовки превращаются в законченную декоративную форму, из которой, в конечном счете, собирается тот или другой наборный пояс.

Характеристика поясных наборов отражает развитый этап в эволюции как сельджукского пояса в целом, так и отдельных его элементов. Некоторые черты декора, сближающие их с византийской ремесленной традицией, например, ажурные диски (кобашоны), позволяют заключить, что ранний этап производства этих изделий сложился в Малой Азии (Анатолии) на стыке византийского и сельджукского культурных миров, вероятно, в конце XII или в первые десятилетия XIII в. В дальнейшем, по мере накопления материалов, появится возможность различения южнобережного черноморского импорта и местных вариантов из Северного Причерноморья.

Точно определить место производства мангупской находки довольно непросто. Это должен был быть довольно крупный городской центр. Во второй половине XIII - XIV в. в Крыму это были такие города, как Солхат, Судак и Кафа. Они притягивали опытных ремесленников потенциальными заказчиками, наличием рынков сбыта и преимуществами городской инфраструктуры. Надгробные памятники Солхата свидетельствуют о присутствии там населения, связанного происхождением из отдельных провинций сельджукской Малой Азии в XIII-XIV вв., включая столицу Румийского султаната Конию.

Мангупская находка относится к типу сельджукского «городского» пояса на шелковой тесьме с большим количеством мелких обильно позолоченных поясных накладок и тремя обоймицами, перегруженными декором. Пояс не имеет ничего общего с воинским. Принадлежал он мужчине или женщине определить также сложно.

малая обоймица.pngПодлинный ранг мангупского поясного набора можно установить в сравнении с золотым поясом из Симферопольского клада. Этот пояс, воинский, стрелковый, выполнен в сельджукской стилистике, вероятно, по индивидуальному заказу в Солхате около середины XIV в. в мастерской, обслуживающей двор правителя Крыма. Мастерство исполнения и превосходство в отделке симферопольской находки показывают истинный ранг памятника дворцового уровня, чего нельзя сказать о мангупском поясном наборе, несмотря на привилегированный - в рамках княжества Феодоро - статус его владельца.

Итак, совокупность нарративных сведений, данных эпиграфики, архитектуры, архитектурного декора и отдельных артефактов, включая монетные и керамические находки, говорят о тесных связях Солхата с исламской Малой Азией и позволяют предположить существование в г. Солхат-Крым еще и металлообрабатывающей ремесленной традиции, восходящей к Румийскому султанату.

По всей видимости, мангупская находка отражает местную традицию, восходящую к Румийскому султанату. В качестве мест производства предполагаются городские центры Восточного Крыма, из которых наиболее предпочтителен вариант Солхата-Крыма.

Список литературы
Крамаровский М.Г. Сельджукские пояса в Крыму и на Северном Кавказе в XIV веке. (Предварительное сообщение) // Античная древность и средние века 2008. - №38.