В декабре 2019 года свое 20-летие отмечает Благотворительный фонд «Наследие тысячелетий» - организация, работающая в области охраны, изучения и популяризации исторического и культурного наследия Крыма с 1999 года. За время своего существования фонд выполнил не один десяток издательских, научных и образовательных программ. В последние годы сотрудники фонда успешно реализуются проекты «Открытая археология» и «Молодежная полевая археологическая школа». 
История этой организации насыщенна, но известна далеко не всем. Падениям и взлетам, достижениям и проблемам крымского благотворительного фонда и, конечно, дню рождения организации, посвящается интервью с президентом фонда – Анастасией Стояновой.
- Начать бы наш разговор хотелось такого вопроса. Как появилась идея создания благотворительного фонда? Насколько мне известно, в Крыму раньше не было частных организаций, работающих в сфере поддержки археологии? То есть, фонд не является преемником какой-либо организации, действовавшей ранее. Так с чего началась его история?
- Фонд «Наследие тысячелетий» был зарегистрирован 17 декабря 1999 года. И, собственно говоря, с этого момента началось его существование как самостоятельного юридического лица с правом полноценной хозяйственной деятельности. Фонд является неподведомственной структурой. В это время в Крыму уже работали Крымское отделение ООПИК (Общество охраны памятников истории и культуры), а также керченский Фонд «Деметра», созданный в 1995 году. И для Крыма это был совершенно новый формат, ведь ранее, тем более в советское время вообще такая структура, как благотворительный фонд, отсутствовала. Идея возникла от безысходности, в которой пребывали все, в том числе и ученые, в 90-х годах прошлого века: денег не было, проводить раскопки было не на что, издавать книги было также не на что. Всем хорошо известны эти малобюджетные издания 90-х годов, которые были напечатаны на серой тонкой бумаге и картинками ужасного качества. Каким образом работали тогда археологические экспедиции – даже трудно сейчас представить, но как-то работали. Все понимали, что нужно что-то делать для того, чтобы выживать, даже не развиваться, а попросту выживать в этих условиях.
Идея создания фонда, который бы искал, аккумулировал деньги и направлял их на археологические исследования, пришла группе крымских бизнесменов. Эти люди, профессионально не связанные с археологией, тем не менее, ею живо интересовались, да и сейчас, наверное, этого интереса не утратили. Один из них, по образованию физик, - Александр Якушечкин, руководитель компании, которая в те времена занималась производством игровых автоматов. Вместе с ним соучредителями нашего фонда стали предприниматели Игорь Крузман и Ольга Шульц. Со стороны научного сообщества в число учредителей вошли известные крымские археологи Александр Герцен и Игорь Храпунов. Собственно, этим людям фонд «Наследие тысячелетий» и обязан своим рождением. И в первые пару лет фонд, не имевший ни копейки уставного капитала, смог выжить лишь благодаря финансовой поддержке учредителей-бизнесменов. Более того, только их помощь позволила провести раскопки Нейзацкого могильника в 1999 году, еще до создания фонда (Нейзац – могильник II – IV вв. н.э., расположенный в долине реки Зуя Белогорского района, исследуется с 1996 года экспедицией под руководством И.Н. Храпунова), а предыдущий сезон, в 1998 году, был пропущен по такой банальной причине, как полной отсутствие средств.
Но проблема в том, что осуществлять какие-либо научные проекты за счет личных средств энтузиастов долгое время невозможно. Нужно было искать пути самообеспечения, создавать организацию. И в качестве наиболее подходящей формы такой организации был определен благотворительный фонд, имеющий право, в первую очередь, искать спонсоров, собирать пожертвования и средства для развития науки.
- Эти люди, бизнесмены, выступившие учредителями фонда, объясняли причину своей заинтересованности в этом деле?
- Им просто было интересно, и они хотели помочь науке. Были тогда такие предприниматели. И сейчас есть. Правда, к сожалению, сейчас связь поддерживается только с Александром Якушечкиным, остальные от дел фонда отошли. Им была интересна археология и они ничего не требовали взамен, дивиденды их не интересовали. Они хотели помочь в такой сложный для археологов период. Это был очень хороший пример того, когда не ученые пришли к бизнесменам с просьбами о поддержке, а как раз наоборот, предприниматели сделали вклад в развитие науки.
- Как развивалась организация в первые годы?
- В общем-то, создать благотворительный фонд на бумаге было половиной дела. Дальше нужно было думать, где брать средства для его существования и развития. Было очевидно, что деньги просто так никто не даст, поэтому решили попробовать зарабатывать самостоятельно. Первым нашим проектом было издание небольших карт-путеводителей по наиболее известным крымским археологическим памятникам – Чуфут-Кале, Мангупу и Херсонесу. Эти небольшие брошюрки стали продавать и таким образом мы стали зарабатывать первые, весьма незначительные деньги. Но этого хватало, чтобы поддерживать работу фонда, платить зарплату бухгалтеру, и как-то двигаться дальше. Потом стали издавать небольшие научно-популярные книги по истории и археологии Крыма. Постепенно благодаря этому издательскому «бизнесу» у нас даже получалось какие-то деньги направлять на поддержку археологических экспедиций. Главным нашим «археологическим проектом» стала Нейзацкая экспедиция.
- А впоследствии эта сцепка бизнеса и ученых имела продолжение?
- Если говорить в целом о поддержке фонда со стороны коммерческих организаций, то нет, или почти нет. Ее не было ни в украинские времена, ни сейчас. То есть бизнес не проявляет никакого интереса к археологии. Это в общем-то можно понять. Археология, и наука вообще, - довольно специфическая сфера деятельности, широкую рекламу на этом не сделаешь. Экспедиции обычно работают в удаленных, малопроходных местах. О том, что кто-то финансово поддержал какую-то экспедицию, можно написать на подаренной палатке, повесить флаг с логотипом фирмы, но кто ж это увидит? 10-20 человек, работающих в экспедиции? Для потенциального спонсора такая реклама не дает никакой отдачи. Научные книги, которые читают крайне незначительное число специалистов, для рекламы спонсора тоже плохо подходят. Надо понимать, что поддержка со стороны бизнеса может быть двух видов. Это спонсорство, когда благополучатель «благодарит» спонсора рекламой. Либо чистая благотворительность, но для этого руководитель компании, наверное, должен иметь личный интерес к науке и понимать ее роль в обществе. Пока что этого нет. В нашей стране бизнес не получает никаких бонусов, прежде всего налоговых, за свою благотворительную деятельность. Хотя в европейских странах и в США такие льготы имеются, и они призваны стимулировать коммерческие компании поддерживать такие социально-важные сферы, как наука или культура.
- В первое время, насколько мне известно, благотворительный фонд занимался издательским делом и реализацией проектов в сфере археологического туризма. Последние пришлись как раз на вторую половину 2000-х годов, а направление было достаточно инновационным. Оно остается таким и сейчас. Тем не менее развития эти проекты не получили. Почему так случилось?
- Да, у нас была идея использования археологического наследия Крыма для развития туризма. Можно было попытаться организовать что-то вроде экскурсий или экскурсионных туров по памятникам археологии, таким образом привлекая внимание общества к археологии и к проблеме сохранения исторического наследия. Фондом был подготовлен проект по созданию центра археологического туризма, и мы даже нашли, совершенно неожиданно, деньги для его реализации. Для фонда это был уже второй грант. Первый мы получили в 2004 году от американской организации USAID, которая предоставила нам небольшую сумму (400 дол.) на создание сайта «Древнее золото Крыма». На эти деньги, я помню, мы купили первый компьютер. Хотя наша организация существовала уже пять лет, ни одного компьютера не было. Помещения, сотрудников, кроме меня и бухгалтера, тоже не было. Это был интересный опыт, хотя сейчас этот сайт уже не существует. Но вернемся к туризму. Подготовленный проект был отправлен в работавший тогда в Украине «Фонд Восточной Европы» и этот фонд выделил нам грант. Он тоже был небольшим, но его хватило для продвижения нашей идеи.
Идея заключалась в следующем. Мы хотели привлечь туристов в археологические экспедиции, а деньги, полученные в результате таких «эксклюзивных экскурсий», направлять на нужды этих экспедиций. Нам казалось, что желающие найдутся, ведь у многих есть мечта детства стать археологом и попробовать помахать лопатой на жаре. Но дело в том, что для конечного потребителя нужно было преподнести идею в красивой обертке. Ее-то мы придумать не смогли. Нам казалось, что и так все классно: экспедиция, общение, лето, солнце, полевая кухня на костре и тому подобное. Но не сработало. Желающих копать землю и вдобавок платить за это «удовольствие» оказалось крайне мало, хотя они были. Препятствием оказался и тот факт, что экспедиция длится в среднем 1-1,5 месяца, т.е. очень короткий срок, который потенциального туриста далеко не всегда устраивал. А для туристических фирм такой короткий период работы тоже был не очень интересен – желающих и так немного, еще и время ограничено. То есть придуманный нами «продукт» продать было очень непросто, и сотрудничества с представителями турбизнеса у нас не получилось. Хотя мы провели ряд семинаров для экскурсоводов, несколько экскурсий по объектам, издали небольшой справочник по археологическим памятникам, чтобы заинтересованные гиды могли получить нужную им информацию и включить некоторые археологические объекты в свои туристические маршруты. Были еще идеи по организации многодневных туров по археологическим памятникам, но поставить это на поток нам так и не удалось.
- И тем не менее, фонду удалось как-то не только существовать, но и развиваться на протяжении первого десятилетия. За счет чего это получалось?
- Это вопрос, ответ на который у меня отсутствует. Каким образом мы прожили даже не 10, а уже 20 лет, порой вообще не имея никаких денег, для меня большая загадка. Не знаю, кто здесь виноват, или благодаря чему это случилось. Для любой общественной организации тяжело найти средства для осуществления текущей деятельности, ведь гранты – это дело случая, во-многом, получить их удается далеко не всегда и они не покрывают административные расходы организации. И для коммерческой фирмы 20 лет – это солидный возраст. А для НКО, не имеющей возможностей стабильно зарабатывать, тем более. Возможно, сыграло роль то, что ничего не ограничивало свободу наших действий. Когда я пришла в фонд в 2001 году, мы ничего не имели, поэтому не страшно было что-то потерять. В такой ситуации можно пытаться осуществить любые идеи, использовать любые возможности, чтобы подняться на новую ступеньку, и не бояться, что испортишь то, что было создано или наработано предшественниками. Драйв, когда терять нечего, часто спасал. Были моменты, когда казалось, что уже все, край, но появлялась мысль, почему бы не попробовать сделать вот это? Получится, не получится - неизвестно, но хуже не будет…
- Когда наступил момент определенной, если можно так сказать, стабильности, а в фонде, помимо Вас, появились еще сотрудники?
- Это наверное был не момент, мы к этому медленно, но неотвратимо шли. Но важным в этом смысле стал, пожалуй, 2008 год, когда родилась идея создания книжного интернет-магазина. Его работа позволила расширить штат и вкладывать часть заработанных денег в наши некоммерческие проекты, прежде всего – издательские и экспедиционные. Примерно в это же время у нас появились международные партнеры. Это был Муниципальный Совет Западного Агдера (Западный Агдер - West Agder - область на юге Норвегии), представлял его норвежский археолог Франс-Арне Стюлегар. Им были интересны наши исследования в Крыму, интересна туристическая составляющая, поэтому было налажено довольно продуктивное сотрудничество. Мы разработали целую программу на несколько лет, а они в свою очередь стали ее финансировать. И для нас размеры этого финансирования были без преувеличения невиданными. Это были средства, на которые мы могли организовать достойные раскопки, выпустить ряд книг по крымской археологии, в том числе на английском языке для наших европейских коллег. Аспиранты университета, специализирующиеся по археологии, смогли, благодаря этой программе, поехать на стажировку в Норвегию.
- Эти аспиранты работали в Вашей экспедиции?
- Нет, они могли к ней не иметь отношения. Так вот, это были три направления. Еще одним была организация научных конференций, посвященных связям Северной и Центральной Европы с Крымом в римское время. В Гаспре прошло две таких конференции в 2010 и 2012 году, на них удалось собрать специалистов из многих стран Европы. Тогда, благодаря поддержке норвежцев, нам удалось создать мощную материально-техническую базу для Нейзацкой, а затем и Опушкнской экспедиций. 
И большая часть средств шла именно на закупку необходимого оборудования, покупку палаток, спальников, конструкций – вещей, благодаря которым в поле можно создать некоторый комфорт. Бывшие в нашем распоряжении до этого брезентовые советские палатки в в сравнении представляли собой жалкое зрелище. Таким образом, создать эту базу удалось именно благодаря сотрудничеству фонда с нашими коллегами из Норвегии, а не средствам университета, например, которых, в общем-то не было. С полной уверенностью я сейчас могу сказать, что наша экспедиция по своей материально-технической базе – одна из лучших в Крыму.
До этого какое-то время была возможность поддерживать экспедиции на Мангупе, в Левадках. Но это были, по большей части, основанные на госконтрактах, мероприятия. Поэтому сказать, что финансирование в полной мере производил фонд, нельзя.
Поддерживать экспедицию это довольно трудоемкое дело. Сейчас нам удается сконцентрироваться только на одной экспедиции – Опушкинской. Впрочем, это нормальное явление. Так, фонд Олега Дерипаски «Вольное дело» поддерживает археологические исследования только Фанагории и больше ни на что не разменивается. Хотя, конечно, этот объект особо крупных масштабов, и, на данный момент для него в непосредственной близости сооружен специальный музейный комплекс. Нам хотелось бы может поддержать и других наших коллег, но все ограничивается нашими возможностями.
- Когда вычисляется эффективность деятельности благотворительного фонда учитывается, какой процент средств его годового бюджета расходуется на целевые программы. Какой процент на эти цели уходит у фонда «Наследие тысячелетий»?
- Здесь очень просто все. Потому что в нашей деятельности нас контролирует закон. В законе о неприбыльных организациях все четко прописано. О том, что до 20% приходящих средств мы можем тратить на административные нужды, то есть на поддержку админаппарта, аренду офиса и прочее. До 20% максимум. Если мы будем на эти цели тратить больше, то нас переведут в категорию обычной коммерческой организации. Мы не имеем на это права. И нужно понимать, что такое 20% от бюджета, ведь этот показатель зависит от годовых поступлений. Один год можно назвать «жирным», когда нам удастся заработать самим, получить несколько грантов, а другой окажется в этом смысле не очень удачным и 20% будут составлять, грубо говоря, 100 рублей. Но, так или иначе, 80% годовых поступлений как минимум мы направляем на реализацию целевых программ.
- В этом смысле хотелось бы понимать современное положение дел. Каким бюджетом располагал фонд в 2018 году?
- В 2018 году наш бюджет составил около 6 млн рублей.
- И как следует понимать, основным источником поступлений в последние годы является грантовая поддержка?
- Да, больше половины этой суммы – это гранты на реализацию различных социально-значимых проектов. Мы получали финансирование от Фонда президентских грантов, субсидии от Министерства труда и социальной защиты Республики Крым, в этом году также от фонда «История Отечества» и Российского фонда фундаментальных исследований. Но часть средств, довольно существенную, мы заработали сами. И в основном это хоздоговорные археологические исследования, то есть раскопки памятников, попадавших в зоны строительства, или выявление таких объектов на этапе подготовки проекта строительства.
- Но предусмотрена и возможность частных пожертвований. Насколько существенен этот источник?
- Минимально. Я уже говорила, что бизнес к нам особого интереса как не проявлял, так и не проявляет. Впрочем, мы можем обратиться к конкретной организации за помощью. В этом году был пример удачного сотрудничества, который помог организовать и провести научную конференцию «Проблемы сарматской археологии и истории» в Севастополе. Это мероприятие затратное. Общий бюджет ее составлял около 1,5 млн. рублей. Это, прежде всего, размещение участников, издание сборника материалов, аренда помещения с техников для проведения конференции, покупку канцтоваров. Вариантов поиска денег было два: подавать заявки на гранты, либо попробовать собрать благотворительную помощь. И, к счастью, мы получили грант фонда «Истории Отечества», но он покрывал только половину нужной суммы. А еще около 700 тыс. руб. было нужно где-то найти. И мы обратились к различным коммерческим организациям, три из которых откликнулись. Две из них напрямую связаны с археологией: это Таврическое археологическое общество (г. Симферополь) и ООО «КубаньАрхеология» (г. Краснодар). А вот третья компания была из Екатеринбурга и занимается она разработкой программного обеспечения. Чем их привлекла археологическая конференция, мне неизвестно, но, тем не менее, они предоставили около половины требуемой суммы. Впрочем, такая поддержка во многом связана с личными знакомствами. То есть люди, поддержавшие нашу конференцию, были лично с нами знакомы.
Здесь важно отметить одну проблему. В нашем обществе пока отсутствует доверие к организациям третьего сектора (фондам, общественным организациям и т.п.). Его нет ни у бизнеса, ни у обычных людей. Это связано с тем, что большинство таких организаций не достаточно прозрачны. Мы тоже работаем не совсем открыто – о наших проектах мало кто знает, и даже те, кто знает, не ведает о наших финансовых делах. По закону любая общественная организация должна публиковать результаты своей деятельности, отчеты о доходах и расходах, конкретных благах, предоставленных благополучателям. Мы такие отчеты ежегодно предоставляем в Министерство юстиции и они представлены в свободном доступе на сайте. Но все-таки этого мало для полной прозрачности, нужно больше рассказывать о тех проектах, которые нами и другими НКО выполняются. Без этого общество, в том числе и бизнес, находится вне ведения того, чем занимается тот или иной фонд, а значит и нет доверия. Пока недоверие между нами и бизнесом не будет преодолено, не будет и плотного взаимодействия на глобальном, системном, уровне.
- Раз речь зашла о конкретных благополучателях, то какие направления деятельности фонда позволяют расширить их число?
- Здесь, смотря кого или что понимать под благополучателями. Потому что эффект работы любой организации можно посчитать в качественных и количественных показателях. Так, проще посчитать количественный показатель. Например, мы провели открытую лекцию или археологическую школу. И количество фактических участников этих мероприятий и будет числом благополучателей. Гораздо труднее посчитать результат качественный, опосредованный. Например, в экспедиции мы раскопали тридцать могил. Благоплучателей от этого ноль. Кому стало лучше жить от того, что мы раскопали эти тридцать могил? Никому, может быть, кроме нас самих. Но в этом заложен эффект отложенный и качественный, потому что мы исследуем памятник, таким образом сохраняем его, передаем найденные вещи в музей, который может сделать выставку, мы получаем новые источники для расширения наших представлений о прошлом. Последний момент абсолютно не осязаем и неизмерим, но это и есть фундаментальная наука – получение новых знаний.
Наконец, экспедиция способствует подготовке новых кадров. Конечно, это единицы. За 20 лет работы поддерживаемых фондом экспедиций на их базе выросло, наверное, лишь несколько специалистов-археологов, не более десяти. Но эти специалисты являются профессионалами своего дела. Кроме этого, через экспедиции прошли сотни молодых людей. Как пригодятся им в жизни полученные в полевых условиях навыки, неизвестно, но совершенно точно, лишним этот опыт не будет.
- Как оценивается деятельность фонда, возможно его заслуги, обществом, СМИ, государством?
- Об этом лучше спросить у других, мне трудно оценить эффект от нашей деятельности, да я этим никогда и не интересовалась. Если общественность читает наш сайт, покупает наши книги и, если мы кому-то доставили удовольствие познать что-то новое, то это несомненно очень хорошо. Если говорить о каких-то материальных вещах, то есть каких-либо наградах, почетных грамотах, то за 20 лет ничего такого не было, или почти не было. Не помню, в каком году, нам, например, вручили диплом за издание книги Михаила Кизилова «Крымская иудея». По оценке Фонда президентских грантов, наш проект «Открытая археология» вошел в ТОП-100 лучших проектов по стране. Но как проводилась эта оценка и почему так получилось, для меня загадка. Мы просто старались делать наше дело хорошо. На государственном уровне мы пока не оценены никак и это меня совершенно не расстраивает. Что касается СМИ, то их тоже очень мало интересует наша деятельность. Единственное, что вызывает живой интерес, да и то, короткое время в году, это результаты наших археологических раскопок. Впрочем, приезжает посмотреть на эти результаты крайне небольшое число журналистов. Так что вниманием СМИ мы не избалованы.
- После первых 20 лет какими представляются перспективы?
- О перспективах отдаленных я имею слабое представление. Вообще, хороший руководитель должен обладать способностью долгосрочного планирования, мыслить стратегически, предусматривать, какой будет его организация через 10-20 лет. Тогда, теоретически, эта организация придет через эти 20 лет к поставленным целям. Я себя в этом смысле рассматриваю как неважного руководителя, потому что дальше, чем на год вперед, у меня не получается. Может быть потому, что сказывается мое образование: мне проще смотреть на 2000 лет назад, чем на 2 года вперед. Хотя нельзя сказать, что я живу сегодняшним днем, конечно. Мне хочется видеть фонд стабильным, имеющим разные источники финансирования наших проектов. И одним из таких источников мы должны быть сами, потому что возможность самостоятельного заработка дает независимость. Впрочем, никто еще, оказывая нам поддержку, никак не регулировал нашу работу, не вмешивался в ее содержательную часть. Что мы считали нужным делать, то и делали. И мне хотелось бы, чтобы так продолжалось и дальше. Мы в своем деле, может не с большой буквы, но, все-таки, профессионалы и знаем, как делать свою работу. И конечно, хотелось бы новых, интересных и креативных идей и проектов, которые позволят нам не стоять на месте, а также новых и интересных людей, которые будут готовы наши идеи поддерживать и воплощать их в жизнь.
Беседовал Николай Чемодуров, редактор сайта открытаяархеология.рф
Выражаем огромную признательность А.А. Стояновой за рассказ и предоставленные фотоматериалы, а также желаем ей и ее делу исключительного процветания.
